Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

аль-Шидийяк Ахмед Фарис

В результате, все эти размышления о любви и чадре, зародившиеся и пустившие корни в голове ал-Фарйака, натолкнули его на мысль приобрести музыкальный инструмент. Он немедля отправился на рынок, вышел оттуда с маленькой лютней под мышкой и вскоре уже играл на ней, устроившись возле окна, выходящего на дом копта. У торговца был слуга-мусульманин, который был влюблен в дочь копта, и игра на лютне вызвала в нем ревность. Он пожаловался на ал-Фарйака своему господину, сказав, что прохожие, услышав звуки лютни, подумают, что в доме кофейня, винная лавка или казарма, потому что этим инструментом пользуются лишь турки. Торговец согласился со слугой, поблагодарил его и приказал ал-Фарйаку прекратить игру. Ал-Фарйак прекратил и стал думать над тем, как бы ему выскользнуть из лап этой шайки, которая не переставала мучить его ни на острове, ни на большой земле. А слуга несколько дней спустя сбежал с этой девицей и женился на ней после того, как она приняла ислам, слава Аллаху, Господу миров!

5

ОПИСАНИЕ КАИРА

Каир описан множеством историков и воспет толпой поэтов минувших времен. А сегодня я

описываю и воспеваю его так, как этого не делал никто до меня. Я говорю: это большой город среди больших городов, это город среди городов, поселение среди поселений, местность среди местностей, крепость среди крепостей, пруд среди прудов, пространство среди пространств, деревня среди деревень, столица среди столиц, территория среди территорий, страна среди стран, область среди областей, земля среди земель, жилище среди жилищ, короче говоря, что-то среди чего-то. Однако жители его говорят, что это страна стран, город городов, столица столиц, вещь вещей и т. д. Не знаю, какая тут разница, но как бы то ни было, это город всевозможных наслаждений, бурных страстей и горячих мужчин, вопреки тому, что писал о нем ‘Абд ал-Латиф ал-Багдади{144}. Чужеземец найдет в нем приют и развлечения и забудет родину и родных. Город имеет и свои особенности. Первая та, что худоба мужчин восполняется полнотой женщин. Ты увидишь в нем женщин, словно сбитых из жирных сливок, и мужчин, словно питающихся одними недозрелыми финиками. Вторая та, что городские рынки совсем не похожи на жителей. Жители Каира любезны и обходительны, вежливы и сообразительны, держатся с достоинством и выказывают благонравие. На рынках же этого не встретишь. И еще надо сказать, что вода здесь отличается от хлеба тем, что она вкусна, а хлеб безвкусен. А также, что ученый здесь — ученый, литератор — литератор, законовед — законовед, поэт — поэт, распутник — распутник, а гордец — гордец. Женщины же у них ходят то по земле, как все прочие женщины, то по крышам или по стенам. А еще, в разговоре жители Каира меняют мужской род на женский, а женский на мужской, хотя они очень сильны в науке. В публичных банях у них принято зачитывать суру или две из Корана, в которых упоминаются кубки и виночерпии, поэтому из бани человек выходит одновременно чистым и оскверненным. Удивительнее же всего то, что многие мужчины лишены сердец. Отсутствие сердца возмещается двумя плечами, двумя спинами, четырьмя руками и четырьмя ногами. А многие девушки, стирающие свои рубашки в водах Нила, после стирки обертывают ими головы и идут нагими. Некоторые же из них, прослышав, что в Китае женщины носят, вернее их заставляют носить, железные колодки, не дающие ноге расти, отрезают себе пальцы и думают, что четырехпалой рукой легче работать и от нее больше пользы. Хотя они ничего на этом не экономят, поскольку руки, до кисти, остаются у них открытыми. В отличие от франков, которые прикрывают все части тела, чтобы выглядеть наряднее, пристойнее или чтобы уберечься от заразы. Кстати, еще одна особенность Каира: девушки, которых используют на общественных работах — для переноски кирпичей, извести, песка, земли, камней, бревен и других строительных материалов — носят все это на головах и при этом выглядят веселыми, бодрыми, быстрыми и довольными жизнью. Они громко кричат и перекидываются шутками, не жалуются, не кашляют, не плачут, не кажутся мрачными и изможденными. Те, кто носит кирпичи, сложили мавваль{145} о кирпиче, а кому выпало носить известь — песню об извести. Они идут и поют, словно на свадьбе.

В Каире есть два больших Дивана, так называемые Диваны обслуживания. Один из них основан мужчиной, который предоставляет место для проживания любому мужчине, кто бы он ни был. Второй диван, поменьше, основан женщиной, предоставляющей место любой женщине. Основатель первого дивана перс, он пользуется сейчас большой известностью и уважением среди арабов, его имя, сопровождаемое похвалами, ты можешь услышать повсюду, в любой компании, собравшейся повеселиться, попеть или поговорить.

Еще следует сказать о шляпе: ее ношение в Каире все распространяется и роль ее все возрастает, а размеры увеличиваются и в высоту, и в ширину. Случается, увидев шляпу на чьей-то голове, ты скажешь, что это настоящий дом. По словам ал-Фарйака, он часто удивлялся этому и думал про себя: Как можно, чтобы головы, такие маленькие, уродливые, плешивые, вызывающие отвращение, были увенчаны столь внушительными шляпами? И почему при каирском климате они достигают таких размеров? Обычно в странах их происхождения шляпы не больше ночного горшка и легче хоботка бабочки. Там они дешевле горсти земли, а тут ценятся на вес золота. О воздух Египта, о его огонь, о его земля, превратите тарбуш, который я ношу, в шляпу, и пусть она будет в глазах и Всевышнего, и людей лучше, достойней, красивей и приличней любой шляпы. Пусть она лучше сидит на моей голове и более идет к моей фигуре. И пусть не будет у нее этих широких полей, льстиво склоняющихся в ожидании подачки, и на которых птицы оставляют свой помет. Увы, мольбы мои были напрасны, и голова моя так и осталась «отарбушенной», а судьба моя туманной.

Следует упомянуть и о том, что в Каире существуют придурки, которым нравится закрывать свои бороды и выдавать себя за женщин. Они составляют конкуренцию носящим чадру, хихикают, строят глазки и говорят нежным голосом. Это самые мерзкие из Господних тварей.

Начальник полиции города так заботится о его жителях, что эта забота очень напоминает тиранию. Так, он приказал всем ходящим по улицам ночью иметь при себе фонари, даже если ночь лунная, из боязни, что они обо что-то споткнутся и свалятся в яму или в колодец, поломают ноги или свернут себе шею. Встреченному ночью на улице без фонаря (если только он не в шляпе), привязывают ногу к руке, руку к шее, шею к столбу, столб к стене и начинают допрашивать с пристрастием, используя горящую головню.

У живущих здесь хананеян{146} существует свое письмо, которого не знает никто, кроме них. Буквы у них, как наши, но такие мелкие, что их можно разглядеть лишь если человек приблизит написанное к самым глазам. А если у них кто-то умирает, родные покойного не перестают его оплакивать, надеясь, что он вернется к ним с мешком, полным копченой рыбы.

Еще одна особенность каирцев: они из мухи делают слона, из верблюдицы — верблюда,

из осла — кобылу, а кота превращают в тигра. При условии, что эти животные будут привезены к ним из дальних стран.

А многие жители города считают, что чем больше мыслей в голове, тем больше забот и неприятностей (и наоборот), и, что, хотя умный человек видит дальше вперед — как высокий срывает с дерева выше висящие плоды, — тем не менее, работа ума укорачивает жизнь. В подтверждение этого они заявляют, что ум в голове, как горящий фитиль — чем ярче горит, тем быстрее сгорает, и сохранить его можно, лишь загасив. Или как вода, текущая по вади — она неизбежно уходит в землю или выливается в море, ее можно сохранить только в бассейне. Или как деньги в кошельке — если владелец кошелька запускает в него руку и расходует содержимое, кошелек пустеет, если же он руку свою удерживает, деньги остаются целы. Или как козел, покрывающий козу — если он не останавливается, то теряет свою жизненную силу и может умереть, его необходимо кастрировать. Из этого они делают вывод, что для сбережения ума в голове, следует время от времени останавливать его работу с помощью курения или жевания гашиша. Тогда заботы уходят, и их сменяет радость, печали рассеиваются и все вокруг пускается в пляс. Видящему людей в таком состоянии хочется присоединиться к их компании и войти в их круг, будь он даже верховным судьей.

Улицы Каира заполнены до отказа нагруженными верблюдами, и все прохожие обязаны уступать им дорогу. Если кто-то этого не сделает, он рискует потерять глаз. Возможно, эта давка имеет и свои преимущества, как в той истории о женщине, которая шла с матерью на свадьбу своей сестры. Читатель прочтет ее в своем месте.

6

НИ О ЧЕМ

Я думал, что если я оставлю ал-Фарйака и буду описывать Каир, то мне станет легче. Не тут-то было. Сейчас мне просто необходимо передохнуть в тени этой короткой главки и стряхнуть с себя пыль усталости. А потом, если будет угодно Всевышнему, двинусь дальше.

7

ОПИСАНИЕ КАИРА

Благодарение Богу, я встал. Где же мой калам и чернильница, дабы я мог описать этот счастливый город, достойный похвалы всякого побывавшего в нем? Воистину, это город добра, кладезь благородства и великодушия! Его жители люди вежливые, воспитанные и расположенные к приезжим из других стран. Разговаривают они так учтиво, что и грустный развеселится. Их приветствия вселяют в тебя радость жизни. Встречи с ними возбуждают желание видеть их вновь и вновь. Если ты посещаешь их, они распахивают перед тобой не только двери своего дома, но и свои души. Слава их ученых разнеслась по миру, затмив славу всех остальных. Они покладисты, уступчивы, не заносчивы, приветливы — всех их достоинств не перечислить. Они относятся с должным уважением к каждому человеку, будь он христианин или кто другой. Называют его «господин мой» и не считают зазорным иметь дело с иноверцами, посещать их и общаться с ними, в отличие от мусульман в странах аш-Шама. Тут надо отдать им должное. Впечатление такое, что этими качествами — добродушием и мягкостью, наделены все жители Каира, включая и простонародье. И все они красноречивы и скоры на ответ, любят шутку и шутливую перебранку, обмен остротами, порой грубоватыми. Эта игра похожа на спор (она называется инкат), и чтобы что-то в ней понять, нужно много тренироваться и к тому же быть поэтом. Все они любят слушать музыку и пение, веселиться и давать свободу чувствам. Песни у них очень печальные — тот, кто привык к ним, не может любить другие. А их музыкальные инструменты — они словно говорят голосом самого музыканта. Самый распространенный инструмент — лютня (‘уд). Тростниковая флейта (най) используется реже. Их способы и искусство игры на лютне завораживают. Однако в их пении мне не нравится то, что они многократно повторяют одну и ту же фразу, и слушатель не получает удовольствия от содержания песни. Правда, чаще всего это происходит, когда исполнители — самоучки в искусстве. В Тунисе, кстати, манера исполнения совсем другая, более гармоничная. Тунисцы говорят, что это традиция андалусских арабов.

Здесь следует напомнить о том, что христиане, уроженцы стран ислама, следуют мусульманским обычаям и нравам. Они не уступают мусульманам красноречием, вежливостью, красотой, сообразительностью, остроумием и чистоплотностью. При этом они активнее мусульман в путешествиях, торговле, ремеслах и более выносливы на тяжелых работах. Потому что мусульмане нетребовательны и готовы довольствоваться малым. А христиане очень жадны до просторных домов, породистых лошадей, драгоценностей и других богатств. Если ты в Каире войдешь в дом богатого христианина, то увидишь в нем множество слуг и служанок, штук двадцать самых дорогих курительных трубок и почти столько же наргиле, три комнаты, стены которых обтянуты великолепной тканью, серебряную посуду, высокие и низкие диваны, роскошную одежду и много всего другого. Но ты не найдешь у него ни одной книги. А если хочешь что-то купить, то у купца-мусульманина ты купишь это на четверть дешевле, нежели у христианина. Правда, подобная алчность свойственна большей частью христианам-иностранцам. Копты же похожи на мусульман, и мало кто из них занимается торговлей.

Египетское государство находилось в то время в высшей точке своего подъема, в зените величия, славы и гордости. И те, кто добросовестно служил ему, щедро, как ни в одном другом государстве, вознаграждались деньгами и натурой: дорогими платьями, фуражом и тому подобным. Правитель Египта, вали{147}, назначал таких людей, мусульман и христиан — но не евреев — на высокие должности и жаловал их почетными знаками отличия. (В Тунисе поступают иначе: там почет оказывают всем без исключения.) При высоких доходах купцов и ремесленников и щедрых пожалованиях служащим жизнь в Египте была очень дешевой, поэтому люди, и знатные и простолюдины, охотно и работали, и предавались удовольствиям. В садах было полно гуляющих и пирующих, в кофейнях собирались компании друзей, а с многочисленных свадеб повсюду разносились звуки музыки и пения. Мужчины разодеты в шелк и парчу, женщины увешаны драгоценностями. На лошадях, мулах и ослах шелковые изукрашенные седла.