Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком
Шрифт:
— Да, в страну красивых белокожих людей.
— Ты имеешь в виду мужчин или женщин?
— Меня интересует один пол, но интересен и другой.
— Но вами, женщинами, интересуются повсюду. Недаром в «Словаре» о красивой женщине сказано: «Та, у которой просят, а самой ей не нужно просить».
— Это он хорошо сказал, но он же сказал и другое: «Женщины и в старости остаются женщинами: угнетают мужей и всегда берут над ними верх». Но простим ему это высказывание за предыдущее.
— Как вы любите придираться к словам!
— Так же, как мужчины любят
— Не все мужчины одинаковы.
— Я говорю о мужчинах, которые любят тех, у кого они просят, а не о легкомысленных развратниках, заботящихся лишь о собственном удовольствии и меняющих женщин, не думая о том, чтобы и им доставить удовольствие. Увы, есть ли среди мужчин искренне любящие и преданные мужья?
— Есть ли среди женщин искренне любящие жены, которые тысячу раз на дню не мечтали бы взмахнуть крылышками? Во всех книгах можно найти свидетельства мужской верности и женского вероломства.
— А кем написаны эти книги, как не лжецами-мужчинами?
— Их писали люди, изучавшие этот вопрос и проверившие свои знания на собственном опыте.
— Кто судит по самому себе, всегда заблуждается.
— Но они приводят многочисленные свидетельства. Достаточно того, что сказал на этот счет наш господин Сулайман: «Среди тысячи мужчин я нашел одного добродетельного. Среди тысячи женщин — ни одной».
— Наш господин Сулайман, хотя и был никем не превзойденным мудрецом, имел дело со столькими женщинами, что уже не мог отличить добродетельную от недобродетельной. Ты же знаешь, что продавец мускуса, привыкший вдыхать сильный запах, теряет способность ощущать более слабые. А приводить суждения мужчин о женщинах, не приводя суждений женщин о мужчинах — чистая несправедливость и высокомерие.
— Конечно, было бы справедливее сравнивать мнения тех и других. Но ведь вы, женщины, обвиняете мужчин во всех грехах, а потом кидаетесь на них.
— Если бы обстоятельства нас не вынуждали, мы бы и внимания не обращали на эти ничтожества.
Сказав это, она засмеялась, а я спросил:
— Ну, и какой же вывод ты делаешь?
— Мужчины и женщины стоят друг друга, и те, и другие хороши.
— Но между ними большая разница, и именно это их связывает. Без мужчин женщины никак не обойдутся.
— Это тоже выдумки мужчин, они слишком высоко себя ставят и поэтому не могут судить здраво.
— Ну вот, ты опять обвиняешь мужчин.
— Не знаю, что о них и думать.
— А я не знаю, что думать о женщинах. Однако, давай прощаться. Я клянусь не изменять тебе.
— Но ты нарушишь свою клятву.
— Почему ты так плохо обо мне думаешь?
— Потому что, когда мужчины находятся в стране, где никто их не знает, они пускаются во все тяжкие. Взгляни на иностранцев, приезжающих
— Возможно, и в своей стране они ведут себя так же?
— Нет, там условия жизни этого не позволяют.
— А может быть, они развратны от природы?
— Конечно, зародыш порочности таится в них от рождения, и как только они вдохнут воздух франкских стран, он оживает и заявляет о себе. Ты же знаешь, как они любят вспоминать о странах франков, об их обычаях и порядках. Однако если ты спросишь одного из них о франкской еде, ответит, что она показалась ему невкусной. Спросишь об их музыке, скажет, что она его не волнует. Об известных людях — они его не приглашали. Об общественных банях — они ему не понравились. О климате — он ему не подходит. О воде — она вредит его желудку. Все их восторги по поводу франкских стран объясняются тем, что там можно свободно распутничать.
Что же касается тебя, то, как я могу быть уверена, что ты не поддашься этой заразе, если ты каждый день что-то бормочешь о красавицах с нежной кожей, щеками цвета розы, широкими бедрами, легкой походкой и тому подобное. От таких слов, клянусь жизнью, у самого целомудренного слюнки потекут, и аскет воспылает страстью.
— Но ведь это только слова!
— И война начинается со слов.
— Ты думаешь, я выхожу за рамки поэзии?
— Если в стихах ты не описываешь какую-то женщину из плоти и крови, то это позволительно.
— Если я не представляю себе живую женщину, то никакие стихи не придут мне на ум.
— Значит, ты грешен.
— Как я могу искупить свой грех?
— Представляй себе только меня и никого другого!
— Но ты не обладаешь некоторыми достоинствами, о которых необходимо упомянуть.
— Мужчина, любящий свою жену, считает, что в ней все прекрасно, каждый волосок. А если он полюбит другую женщину, то полюбит и ее страну, ее воздух, воду, язык ее жителей, их обычаи и нравы.
— Так же, как и женщина, если она любит мужчину.
— А женщина тем более, ведь она любит сильнее и глубже.
— Почему?
— Потому что у мужчин много других интересов: один хочет стать правителем вилайета, другой изучает религии и тайны миров, земного и горнего. Женщин все это не занимает.
— Мне бы хотелось, чтобы тебя это занимало.
— Для этого надо иметь два сердца.
— Считаешь ли ты, что во мне, пользуясь твоими словами, все прекрасно?
— Я стараюсь видеть в тебе только хорошее.
— Давай все же вернемся к нашему расставанию, вернее, к нашим взаимным обязательствам. Я хочу покончить с этим вопросом до отъезда, иначе он будет мучить меня всю дорогу, а то и помешает мне успешно работать с моими работодателями, и я буду проклинать и тебя, и всех женщин.