Шпага Софийского дома
Шрифт:
– Какая ж это зборовка?
– втолковывал он багроволицему.
– Зборовка совсем на другой мотив... и слова другие, клянусь воротами Мариацкого костела!
– Нет, зборовка!
– упрямо качал головою толстяк.
– Нет, не зборовка!
– Матка Бозка Ченстоховска!
– Эй, эй, панове! Утихомирьтесь! Нам тут еще не хватало доброй драки. Лучше выпьем... Корчмарь! Эй, корчмарь! А ну, тащи сюда еще вина!
Желтолицый старик-корчмарь в засаленном переднике вмиг поставил на стол кувшинчик:
– На здравье, паны!
– А вот и не подерутся, - взглянув в
Олег Иваныч лишь хмыкнул. Ишь, скучно ему.
– Ой!
Вдруг, словно увидев что-то страшное, отрок резко нырнул под стол. Олег Иваныч обернулся: в корчму вошел давешний смуглый фрязин... И чего его так напугался Гришаня?
– О, прошу к нам, пан Гвизольфи!
– наперебой заорали шляхтичи, видно, они неплохо знали фрязина. Тот не заставил себя долго упрашивать, уселся за стол, с ходу намахнув изрядную чарку, совсем по-русски, залпом. Потом что-то крикнул монахам, помахал шляпой. Те отвернулись - мол, знать тебя не знаем. Впрочем, фрязин к ним и не напрашивался, вполне довольный теплой компанией шляхтичей.
Гришаня осторожно высунул голову из-под стола.
– Ты что там забыл, отроче?
– Так...
Олег Иваныч все-таки вытребовал у Гришани ответ, чем ему так не нравится фрязин Гвизольфи, что и под столом спрятаться не зазорно.
Еретик? Это кто говорит-то? Тот, кто со стригольниками якшается и языческие богопротивные игрища с удовольствием посещает? Тот, кто кощуны да глумы вместо молитв почитает? Тот, по ком... Олег хотел сказать - по ком костер плачет, да постыдился, пожалел отрока, и так сильно наехал.
– А и еретик, нам-то что? Вон, ты в Новгороде-то со стригольниками не боялся знаться.
– Олег Иваныч небрежно пожал плечами. Зря, между прочим...
В ответ услышал от Гришани целую речь. Про то, что он, Олег Иваныч, человек, конечно, неглупый, но, великодушно извините, дикий и с чужими обычаями не знакомый, поскольку всю жизнь свою в глуши прожил, никуда за границу не выезжая. (Ну, с этим, конечно, можно было согласиться действительно, за границей Олег Иваныч не был, не сподобился как-то, ну, а насчет глуши... если считать Санкт-Петербург глушью, то и тут все верно!)
– Ты, кормилец, верно, думаешь, мы тут сами по себе эдак тишком сидим?
– распалялся Гришаня.
– Накось, выкуси! Вон, глянь на монахов... Инквизиция - слыхал такое слово? Слыха-а-ал?! Откуда, интересно? Только не говори, что от вельблуда... Тут тебе не Новгород! Вот, попомни мои слова, Олег Иваныч, запросто нас тут могут имать из-за еретика этого, Гвизольфи, да на дыбу... Хочется на дыбу, батюшка? Вот и мне не хочется... А вон, монахи-то так и смотрят. Да и корчмарь этот тоже никакого доверия не вызывает. Пошли-ка отсель побыстрее, Олег свет Иваныч, покуда живы!
С этими словами Гришаня вскочил с лавки и, стараясь не попасться на глаза Гвизольфи - предосторожность, по мнению Олега Иваныча, явно излишняя, - куницей проскользнул на улицу. Олег - за ним. Чуть поотстал, расплачиваясь, поэтому так быстро, как у Гришани, не получилось. Как-то странно вел себя кобзарь - Олег Иваныч только сейчас это заметил... Даже не заметил, скорее - почувствовал. Было
Олег Иваныч зацепился ногой за скамью и завалился на ближайшего шляхтича. Того, кудрявого...
Даже извиниться не успел, как шляхтич схватился за саблю.
Ах, так? Ну, у Олега Иваныча тоже не зря шпага у пояса болталась! Сейчас посмотрим, кто из нас "хлопья крев"!
– Может, на улицу все-таки выйдем?
– запоздало предложил Олег Иваныч, не без некоторого удовольствия парируя удар...
– Изволь, пес московитский!
– В таком разе - новгородский. Эт ву прэ? Готов? Ну - алле - начали!
Атаковать изволите? Ну-ну... А мы - так... отбивом... А теперь выпад влево - а гош... обманный финт... По идее, должен бы раскрыться... Ага... А теперь - рипост - ответная атака... А, не нравится!
Шляхтич зря пил вино в таких количествах. В руке его не было верности, а удары, хоть и быстры, и увесисты, - да глупы изрядно... Хотел б Олег Иваныч крови - давно б убил... Ну вот, опять раскрылся... Размахался саблей, что твоя мельница, что с ним будешь делать? Вообще, нельзя давать острых предметов пьяным людям, за себя не отвечающим... Ага... Поскользнулся... Меньше пить надо, ясновельможный пан. Галантно подождав, пока изрядно разозленный пан шляхтич выберется из лужи, Олег Иваныч еле уловимым, изящным движением выбил из его рук оружие. В фехтовании такой прием называется скользящий круговой захват. Вылетевшая из рук ясновельможного пана сабля, описав крутую дугу, с бульканьем скрылась в луже. В той же самой, откуда только что выбрался ее владелец. Судя по костюму последнего - лужа была глубокой. Стоявшие кругом зеваки дружно зааплодировали. Особенно старалась одна молодая особа в черном, шитом серебром, платье. Симпатичная сероглазая пани... Та самая...
– Прошу следовать за нами, уважаемый пан Ольшанский!
Олег вздрогнул, как, впрочем, и многие здесь.
Отряд копьеносцев с гербами Ягеллонов незаметно для буянов и зевак окружил небольшую площадку перед корчмой. Знатный магнат в блистающих латах, верхом на белом коне, усмехаясь, смотрел на враз поскучневших шляхтичей. Во всаднике рядом с ним Олег Иваныч с удивлением узнал новгородского посольника Кирилла Макарьева. Кивнув Олегу, Макарьев что-то шепнул магнату.
– Вы напали на нашего новгородского гостя, пан Ольшанский, так что не запирайтесь и вложите саблю в ножны!
– Была б она, сабля-то...
– невесело усмехнулся Ольшанский.
– Так вы в самом деле не московит, пан?
Олег Иваныч лишь покачал головой.
– В таком разе я бы даже мог извиниться, - Ольшанский почесал затылок.
– Только, матка Бозка, забыл, из-за чего у нас брань-то?
– Кажется, я случайно упал на ясновельможного пана, - в свою очередь улыбнулся Олег Иваныч.
– В таком разе прошу великодушно извинить! И, буде пан пожелает, готов со своей стороны, в знак примирения, распить с панами вина изрядно...