Шпага Софийского дома
Шрифт:
В толпе одобрительно зашумели. Последняя фраза Олега Иваныча очень понравилась шляхтичам, особенно толстому красномордому пану.
Ольшанский протянул руку:
– Я - Кшиштоф Ольшанский, из тех Ольшанских, что владеют землями в Мазовии и под Фромборком. Будем друзьями, пан!
Представившись, Олег Иваныч крепко пожал руку шляхтича. Кшиштоф Ольшанский... Где-то он уже слышал это имя... Ну как же!
– У вас, случайно, нет приятеля в Полоцке, пан Ольшанский?
– Есть... Федор.
– Похоже, нам здесь больше делать нечего, - пожал плечами воевода. Вперед, орлы!
Он махнул рукой в латной перчатке, и отряд королевских копьеносцев, отсалютовав копьями честной компании, стройными рядами направился вдоль по мощеной улочке вслед за своим командиром.
Кирилл Макарьев тоже
Для хозяина корчмы "У русалки", видно, сегодня был счастливый день. Заказали три больших кувшина рейнского - так, для разгону, хотя, если по правде, куда уж было разгоняться-то - вспомнив, послали хозяйских мальчишек к луже, вылавливать саблю.
– Ты знаешь французский, пан Олег?
– наливая вина в объемную чашу, поинтересовался Ольшанский.
Французский? Олег Иваныч удивленно пожал плечами, но тут же рассмеялся - похоже, фехтовальные термины, коими он пользовался, комментируя поединок вслух, ввели в заблуждение шляхтича. Нет, французского Олег не знал, просто этот язык являлся официальным языком фехтовальной федерации, и все термины, соответственно, были французскими: Ан гард - к бою, эт ву прэ, или просто - прэ - готовы? Алле - начинайте. Альт - стой. Ну, были еще и типично судейские словечки, присуждающие удары, - а друат - направо, а гош налево, ку дубль - обоим и па конте - не считается. Последний термин Олег Иваныч не очень любил, особенно когда после шпаги приходила охота пофехтовать рапирой. А на рапирах, в отличие от шпаги, фехтование довольно условное - действительным считаются уколы, нанесенные только в поражаемую поверхность - туловище и спина до пояса. Уколы в руки, в ноги, в маску не засчитываются, более того, судья сразу орет "Альт", и бой останавливается. К тому же схватки на рапирах (как и на саблях) основаны на праве атаки - то есть атаковать самому можно только тогда, когда противник уже закончил свою атаку, а когда ваше нападение отбито - право на укол переходит к сопернику. И тут главное - держать фехтовальный темп - быть впереди противника хотя бы на одно простое действие: выпад, шаг вперед, финт. В общем, намучаешься. То ли дело - шпага, хоть она и значительно тяжелее и рапиры, и сабли. Те - по полкило весят, а шпага - семьсот семьдесят грамм. Зато поединок максимально приближен к жизни. Практически куда угодно колоть можно, главное - быстро. Выигравшим считается тот, кто уколет противника на четверть секунды быстрее, а при меньшем интервале укол засчитывается обоим. Исход шпажного боя определяется, таким образом, только на основе электрофиксатора специального приспособления на конце шпаги. Три лампочки мигают в ходе рапирной схватки: зеленая с красной - уколы соперников, и белая недействительные. При шпагах белой лампочки нет. Все удары действительны главное быстрота и натиск. Вот, бывало...
От нахлынувших воспоминаний Олега Иваныча отвлек мальчик, посланный искать саблю. Нашел-таки, выловил в луже!
Найденную саблю долго обмывали, потом пели песни, потом фрязин Гвизольфи рассказывал что-то смешное, что именно - Олег Иваныч уже не помнил...
Он вышел из корчмы уже под вечер. На низком небе горели в разрывах облаков желтые звезды, да иногда показывался только что народившийся месяц, в призрачном свете которого все вокруг - стены крытых черепицей домов, булыжная мостовая, корчемная коновязь - казалось каким-то совсем нереальным, зыбким, колеблющимся, потусторонним. Где-то за городским рвом тоскливо завыл волк. Олег Иваныч поежился - вернуться, что ли, в корчму? Так там упились все давно... Он махнул рукой и пошел вдоль по узкой улице в направлении постоялого двора. Позади, приближаясь, послышался стук копыт. Олег оглянулся - небольшой изящный возок быстро проскочил мимо, обдав его изрядной порцией холодной грязи из попавшейся под колеса и не успевшей замерзнуть лужи.
– Вот пся крев!
– погрозив кулаком вслед возку, по-польски выругался Олег Иваныч.
Возок неожиданно остановился. Из повозки высунулась чья-то рука в черной перчатке... Олег Иваныч обнажил шпагу.
– Надеюсь, мы не сильно забрызгали пана?
– раздался вдруг женский голос. Не убирая шпаги, Олег Иваныч заглянул внутрь возка - улыбаясь, там сидела незнакомая пани в темном
– Где пан остановился? На постоялом дворе Грунского? Могу довезти пана. Прошу...
Женщина распахнула узкую матерчатую дверцу. Олег Иваныч заколебался...
– Садитесь же.
А, черт с ним... Махнув рукой, Олег Иваныч вложил шпагу в ножны и забрался в возок, чувствуя совсем рядом жаркое дыхание незнакомки. Кучер гикнул и хлестнул лошадь. Переваливаясь колесами по булыжникам, возок ходко проехал до самого конца улицы и свернул направо, в направлении королевского замка. Если б Олег Иваныч мог ориентироваться в Троках, он бы заметил, что это не совсем по пути к постоялому двору Грунского. Вернее, даже совсем не по пути. Но - ничего такого не заподозрил Олег Иваныч. Во-первых, темно было, во-вторых - пьян, в-третьих... В-третьих... Попутчица-то - Олег Иваныч, как луна выглянула, специально всмотрелся - оказалась весьма приятной особой... впрочем, он еще днем это разглядел.
– Где пан научился так хорошо владеть саблей?
– То не сабля - шпага... эспада.
– Спада? Странное оружие. Пан московит?
– Новгородец.
– Прекрасно. Я слышала, Новгород - чудесный, богатый город.
– Коляска замедлила ход и через некоторое время вообще остановилась.
– Вот мы и приехали. Я чувствую себя обязанной и приглашаю пана к себе! Вы мне расскажете о вашем искусстве, а я... я угощу вас вином. Пан пьет рейнское? Или, может быть, бордо?
– Пан пьет все, - усмехнулся Олег Иваныч.
– Особенно - из рук такой прелестной пани!
Он вышел из возка - ого, они уже заехали во двор, а он и не заметил галантно подал руку даме.
– Как вас величать, пан?
– Олег.
– Меня можете называть Гурджиной. Прошу, не стойте же...
Кучер с поклоном отворил резные двери, и Олег Иваныч с новой знакомой поднялись в небольшую залу, убранную темно-красным бархатом. У растопленного камина стояли два глубоких кресла и турецкая оттоманка, обитая желтоватым шелком. На небольшом изящном столике появились два высоких венецианских бокала с золотыми палочками и серебряный кувшин с вином. Седой слуга бесшумно поставил на столик зажженные свечи, наполнил бокалы и удалился. Взяв золотую палочку двумя пальцами, пани Гурджина осторожно нагрела ее над дрожащим пламенем свечи и опустила в бокал. То же самое, подивясь, проделал и Олег Иваныч, уже слыхавший как-то о подобной моде от того же Гришани.
– Я хочу выпить за вашу быстроту и ловкость, ясновельможный пан Олег. И... и за нашу встречу...
Потом они пили еще, и Олег Иваныч чувствовал сквозь платье горячее бедро молодой пани. Догорев, погасла на столе свечка, лишь красные угли потрескивали в камине. Как будто сама собою рука Олега оказалась на плече девушки. Та не сопротивлялась... Развязалась шнуровка лифа, платье, шурша, упало на пол, и взору Олега предстал восхитительный стан молодой польки.
– О, мой пан...
– пылко прошептала та, заключая его в объятия.
Лишь утром вернулся Олег Иваныч на постоялый двор Грунского. Гришани почему-то там не было. Не объявился он и к обеду. Олег Иваныч уже, грешным делом, подумал - а ну как тот насовсем в Литве останется? А что, встретил какую-нибудь девку, дальше - дело молодое... А уж занятие грамотею в Литве да Польше всяко найдется. И главное, никаких проблем со Ставром-отравителем, из-за которых Гришаня, в общем-то, и поехал с посольством. Правда, вот есть еще Ульянка...
Пропажа отрока сильно обеспокоила вдруг и самих послов: Селивантова Панфила с Кириллом Макарьевым. Ладно, ежели отрок сам остаться решил - черт с ним, человек свободный - где хочет, там и живет. А вот ежели вдруг - не сам? Ежели его московиты выкрали? Выкрали - да на дыбу! А скажи-ка, Гришаня-отрок, за каким таких хреном новгородцы в Литву ездили? Да без утайки поведай, иначе - вот тебе кнут, вот тебе крючья за ребра, вот тебе огонь меж пальцев! Тут и расколется Гришаня. Все, что знает, поведает, да и то, чего не знает, - тоже. Лишь бы сразу убили, не мучили. А как вызнают про все - проблемы у посольских появятся. И так вон чуть не перебили, в дубраве под Полоцком...