Шпионаж и любовь
Шрифт:
Нередко случалось, что по крайней мере один из парашютов оказывался некачественным, особенно если вылет был из Алжира, где нехватка шелка вынуждала шить парашюты из более тяжелого египетского хлопка. Если парашют полностью разрушался, металлический контейнер падал на землю с такой силой, что становился негоден. Даже если никто не был убит или ранен в результате такого происшествия, выкапывание этих увечных контейнеров было деморализующей работой, так как в итоге удавалось получить разбитые ружья и погнутые бочки. Картонные упаковки, также используемые в Алжире, часто разваливались в воздухе, иногда осыпая Кристину и ее товарищей взрывчаткой и детонаторами, а значительная часть боеприпасов также оказывалась непригодной для использования. Но в удачные ночи удавалось найти восемь или девять неповрежденных контейнеров, а также множество более легких упаковок с подарками: в них были сигареты, табак, плитки шоколада, банки сливочного масла, консервные банки с разными продуктами, теплая одежда и даже ободряющие записки.
Собранные контейнеры и упаковки складировались в старых домах или в сараях, пещерах, иногда в колодцах. Несколько ночей спустя
В качестве курьера Кристина также отвечала за передачу сообщений между широко рассредоточенными членами сети Фрэнсиса, а также между ними и маки. Безостановочно путешествуя по территории, удерживаемой врагом, за несколько недель она вступила в контакт более чем с пятьюдесятью ячейками сети «Жокей», так что стала единственным человеком, кроме Фрэнсиса, который знал весь ключевой персонал. Она «усердно работала», отметил Фрэнсис, и быстро стала бесценной [42]. В целях безопасности все сообщения доставлялись лично и, как правило, устно, хотя иногда Кристина брала с собой папиросную бумагу с комментариями, которую в случае опасности могла легко сбросить или даже проглотить. Будучи женщиной, она вызывала меньше подозрений, чем любой здоровый мужчина, путешествующий по Франции на поезде, но постоянные разъезды сами по себе выглядели подозрительными, а темные глаза и волосы всегда были очевидной целью для нацистских охранников в поезде или сотрудников дорожной полиции. Фрэнсис предложил ей использовать велосипед, но она категорически отказалась, заявив, что один только вид велосипедистов заставлял ее «содрогаться», и она «скорее сделает двадцать прыжков с парашютом, чем будет сопровождать его двадцать ярдов [88] на велосипеде» [43]. Останавливаясь в дешевых отелях, всегда одетая в скромную, но безукоризненно чистую блузку и юбку, Кристина постоянно пыталась приглушить свойственный ей шик, тот самый шик, который, по признанию Фрэнсиса, служил «огромным преимуществом» в поле при общении со «своими» [44].
88
Около 18 метров. – Прим. перев.
Хороший уровень общения был жизненно важным не только для координации операций, но и потому, что сеть Сопротивления строилась на «личном доверии» [45]. Речь шла не только об индивидуальной безопасности, но о том, чтобы сохранять чувствительность к различным политическим убеждениям отдельных групп: коммунистов, социалистов, голлистов, убежденных, что их генерал (Шарль де Голль) должен руководить всем Сопротивлением и никто не имеет права действовать во Франции без их ведома и согласия; а также военных из регулярной армии, «которые были лучшими из всех», и тех, кого Фрэнсис назвал «динамичным активом», их побуждал к участию патриотизм; можно упомянуть и закономерное использование преступных элементов, которых он характеризовал как «марсельских гангстеров и портовых бездельников со вкусом к приключениям» [46]. Коммунистов критиковали за то, что они предпринимали открытые действия, которые могли спровоцировать репрессии в отношении гражданского населения; но при необходимости активных операций они обычно считались наиболее эффективными, коммунисты охотно соглашались заняться кражей взрывчатых веществ и оружия.
Прежде всего, Кристина должна была поддерживать мотивацию мужчин, объясняя политику Фрэнсиса, заключающуюся в том, чтобы совершать короткие целенаправленные операции и откладывать любое открытое восстание до тех пор, пока союзники не высадятся на юге, только тогда их совместные действия будут иметь максимальный эффект. Она умела со всеми дружить, отчасти потому, что была смелой и надежной, всегда готова была выслушать, но еще и потому, что она была посторонней. Мотивы Кристины были ясны: она, как и французы, добровольно работала с англичанами, чтобы победить общего врага, но, к глубокому восхищению Фрэнсиса, она оставалась «совершенно независимым человеком, не зависящим ни от кого» [47]. Кроме того, она была опытнее остальных, настоящий профессионал среди любителей. Вскоре Фрэнсис заметил, что «в любом обществе, в которое входила Кристина, будь то группа суровых консервативных французских офицеров или компания чрезвычайно простых крестьян, работающих под руководством коммунистов, она вызывала одну и ту же реакцию: вот кто-то, на кого мы можем положиться без вопросов, без колебаний… ею восхищались все, кто с ней провел хотя бы две или три минуты, она была человеком совершенно неординарным» [48]. Кристина умела разговорить кого угодно, из любого мира, не демонстрируя ложного смирения или надменного самодовольства. На самом деле она, казалось,
Фрэнсис был убежден, что не только активные участники Сопротивления, но и подавляющее большинство населения Франции были пассивными противниками нацистов. Железнодорожный персонал предоставлял спецодежду, гаечные ключи и проездные билеты, активно саботировал, нанося ущерб путям и локомотивам, сливая моторное масло и доставляя немецкие войска и материалы не по адресу. Значительная часть жандармов также поддерживало Сопротивление, иногда они арестовывали членов сети «Жокей» по соседству с нацистскими контрольно-пропускными пунктами только для того, чтобы отпустить их в безопасном месте. Фрэнсис с горечью писал, что крошечная часть населения, «очень скверный тип», активно сотрудничала с врагами [49]. Среди них были разные люди: парикмахеры, бармены, владельцы борделей, которым платили за информацию об их клиентах, а также местные добровольцы, следившие за порядком, военизированная полиция, созданная вишистским правительством; последние лица были, вероятно, самыми ненавистными из всех врагов Свободной Франции.
Через несколько дней после того, как де Голль отдал Сопротивлению приказ казнить любого участника добровольных отрядов и военизированной полиции, люди из сети «Жокей» привели Фрэнсису одного из таких противников, захваченного на склоне холма, возвышающегося над Гийестром. Руки мужчины были связаны в запястьях. Несколько вопросов – и удалось установить его имя, а также выяснить: ему было всего двадцать лет, он по доброй воле вступил в отряд поддержания порядка и не понимал, чем это сейчас ему грозит. Фрэнсис объяснил ему, что его ждет казнь. А затем выстрелил ему в затылок. Парня похоронили на месте. «Я должен был сделать это, потому что я не мог попросить выполнить приговор кого-то другого», – позже рассказал Фрэнсис, который с явным отрицанием относился к смертной казни [50]. Не имея возможности удерживать кого-либо в плену, рискуя выдать имена и адреса участников сети, он просто не имел другого выбора.
Со временем ячейки сети «Жокей» стали действовать умнее и смелее. Они могли гораздо эффективнее вывести поезд из строя в туннеле, потребовать снять двигатель до того, как будет сделан ремонт, а если удавалось подорвать и техпоезд, прибывший на место происшествия, тем лучше. Кристина поддерживала некоторые диверсионные атаки, помогая разрушить многие дороги и главные железнодорожные линии, по которым немцы отправляли подкрепление на север, включая «Путь Ганнибала» и «Путь Наполеона». Помимо поездов, ячейки теперь атаковали самолеты, мосты и нефтебазы, а также устраивали засады на войска вермахта. Небольшие операции типа «укуса комара», включающие разрыв телефонных линий, засыпку песка в контейнеры для масла и изменение адресов назначения в документах немецких поездов снабжения, помогали поддерживать бодрое настроение групп во время ожидания доставки боеприпасов. К середине лета даже дерево, упавшее поперек дороги, может привести к нескольким часам задержки противника, вынуждая его устраивать розыски в окрестных лесах. Отличный стрелок, Фрэнсис всегда носил с собой маузер. Ему дважды выдавали кольт 45-го калибра, но он выходил в поле и моментально «терял» их, один из кольтов он, как известно, просто выбросил в реку. Кристина, чей револьвер был разбит во время десантирования, предпочитала не носить пистолет [89] .
89
В Имперском военном музее есть польский пистолет «Вис Радом», который якобы принадлежал Кристине Грэнвил, но ничего не сказано о его истории. В ее документах нет упоминаний об этом пистолете, но она могла приобрести его в Варшаве, Будапеште, Каире или Алжире.
В целом сеть «Жокей» представляла «серьезную угрозу для врага», и личное руководство Фрэнсиса как в организации, так и в проведении акций вызывало к нему большое расположение как участников сети, так и Кристины [51]. Довольная тем, что снова оказалась на поле боя, Кристина с новым чувством цели и регулярными выбросами адреналина наслаждалась своей ролью и, как с гордостью отметил Фрэнсис, даже «в самых сложных ситуациях она иногда могла рассмеяться» [52].
Кристина и Фрэнсис были идеальными партнерами по преступлению. Ей почти не нужно было указывать направление, и вскоре она стала его заместителем, и чем сложнее была ситуация, тем решительнее и хладнокровнее она действовала. «Кристина великолепна, – написал Фрэнсис Бруксу Ричардсу в Алжир через несколько недель после ее прибытия. – Что бы я смог сделать, если бы она была здесь три месяца назад!» [53]. Его телеграмма едва ли не опровергается посланием от самой Кристины. «Дорогой Брукс, “Роже” – великолепный человек. Единство всего юга Франции зависит от него, – восторженно сообщала она, прежде чем затребовать необходимые припасы, – вы должны поддержать его и восстановить его престиж» [54]. Брукс Ричардс не возражал против подобных наставлений, он доверял суждению Кристины и был рад, что этот трудный, но блестящий агент был так эффективно использован.
Великолепна, великолепный. В партнерстве между Кристиной и Фрэнсисом была странная симметрия. Оба были хорошо обучены, но руководствовались внутренней мотивацией, собственным глубоким моральным кодексом. Оба обладали превосходным самоконтролем, были позитивны, популярны, хладнокровны в кризисных обстоятельствах, но в то же время чрезвычайно уязвимы, поскольку на них охотилось гестапо, которое не только имело фотографии обоих, но и предлагало большие суммы за их арест. И оба были абсолютно преданы общему делу своих стран: разгрому нацистской Германии. Позднее британцы будут утверждать, что Фрэнсис был «одним из самых успешных агентов, которых мы когда-либо отправляли во Францию», и его партнерство с Кристиной войдет в историю УСО.