Шпионаж и любовь

Малли Клэр

11. Битва при Веркоре

Ясным утром 14 июля 1944 года, менее чем через неделю после приезда во Францию, Кристина и ее новая подруга Сильвиан Рей приняли участие в вызывающе патриотическом параде в День взятия Бастилии, устроенном в средневековом Ди, в долине реки Дром. Хотя еще не было даже половины десятого, воздух в маленьком горном городке уже прогрелся, а столы возле кафе-бара были заняты, и тут знакомый гул двигателей заставил Кристину взглянуть вверх. Вскоре все с изумлением смотрели в небо. Семьдесят две серебристых американских «летающих крепости», сопровождаемые эскортом истребителей вокруг более тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков, шли очень низко, по двенадцать в ряд, чтобы доставить припасы в лагеря маки на лесистом плато Веркор. Людям с земли было видно, как самолеты сначала сбросили контейнеры, которые мгновенно исчезли, а затем в небе раскрывались парашюты, еще несколько мгновений дрейфовавшие в дымке. По оценкам местного священника, над долиной проплыли более тысячи красных, белых и синих полотнищ, конкретный цвет указывал на содержимое посылки, но все вместе они внесли весомый вклад в первое празднование Дня взятия Бастилии после высадки союзников во Франции. Это был исторический

момент. В июне тридцать шесть самолетов «Либерейтор» из числа американских ВВС британского базирования доставили несколько сотен контейнеров, но теперь была предпринята самая большая дневная акция за время оккупации и оказана союзниками самая крупная помощь французским маки. Семьдесят два самолета в Веркоре были частью 400 «летающих крепостей», и рейд был организован Габбинсом по согласованию с генералом Эйзенхауэром. «Эффект этих великих самолетов, летящих низко строем над центром и югом Франции, сбрасывающих грузы в выбранные районы, – гордо писал Габбинс, – был похож на стимулирующий электрический шок» [1]. Конечно, Кристина, Сильвиана и половина деревни были слишком заворожены зрелищем, чтобы сразу спешить на помощь по сбору припасов.

На холмах Веркора восторженные партизаны буквально кричали от радости. «Небо было заполнено сотнями самолетов союзников, сверкающих на солнце», – записал один. Самолеты летят над взлетно-посадочной полосой, фиксируя свои позиции, а затем снова кружат, пролетая низко и «рассеивая сотни парашютов, которые разрываются в голубом небе, как венчик белых цветов, радостно спускаясь… это было великолепное чувство!»; «Великолепное зрелище! – писал в дневнике другой. – Шум заполнил все плато и, должно быть, его услышали на равнине Баланс» [2]. Затем самолеты покачали крыльями в знак приветствия, отбрасывая солнечные блики, и «скрылись в облаках». В этой вылазке было сброшено больше контейнеров, чем за все предыдущие месяцы, в общей сложности более тысячи, помимо пистолетов-пулеметов «Стен», там были боеприпасы и одежда, коробки кукурузных хлопьев и блоки американских сигарет, перевязанные трехцветными лентами и надписями: «Браво, парни. Vive la France! [90] » [3].

90

Да здравствует Франция!» (франц.). – Прим. перев.

Но доставка грузов произошла при дневном свете, «парашюты адски заметны на фоне неба», – с горечью прокомментировал Фрэнсис [4]. В течение получаса немецкий самолет-разведчик пролетел над районом рейда и обстрелял зону падения контейнеров. Все побежали в укрытия, кроме Кристины, которая, как рассказывала позднее Сильвиана, глядела на него, прикрыв глаза от солнца, и «выглядела настолько безмятежной и безразличной», что окружающие ее люди едва ли не усомнились в собственной реакции [5]. Полчаса спустя появились еще два истребителя, на этот раз они направлялись к холмам. «Les Amerlots! [91] » – закричали некоторые [6]. Только когда стали хорошо различимы свастики на фюзеляже, маки поняли, что это уже не союзники. Самолеты летели совсем низко, скользя над крышами города Веркор и обстреливая улицы из пулеметов. Затем последовало семь часов бомбежек. В Вассьё-ан-Веркор под зажигательные бомбы попали школьники, пламя взлетало в воздух на тридцать метров, но большинству жителей удалось спрятаться в подвалах и местных пещерах. Когда они осмелились выйти снова, в одиннадцать часов вечера, «город был разрушен», обломки и тела лежали кучами там, где в то утро стояли дома, церковь и местная булочная, а плато Веркор было окружено войсками вермахта [7].

91

Французское сокращение от «американские пилоты».
– Прим. перев.

Веркор представляет собой огромное синевато-серое известняковое плато в форме наконечника стрелы, длиной около сорока миль, шириной восемнадцать [92] и местами достигающее высоты 1000 м. Эта возвышенность, расположенная между департаментами Дром и Изер, соединяет четыре основных транспортных маршрута из Гренобля в Экс-ан-Прованс, Марсель и Ниццу. Потрясающе красивое плато с большинства сторон ограничено меловыми утесами; кое-где пейзаж почти идеально альпийский. Огромные речные ущелья и густые буковые и сосновые леса, в которых водится дикая серна, окружают несколько небольших деревень с богатыми садами и сельскохозяйственными угодьями, а многочисленные скальные выходы скрывают под собой обширные пещеры. Трудно представить лучшую территорию для действий растущей подпольной армии.

92

Это примерно 64,4 км в длину и 29 в ширину. – Прим. перев.

К началу 1943 года сокращение рабочей силы в Германии привело к невозможности удовлетворить производственные потребности. Нацисты уже пригнали польских рабочих, которые прилагали большие усилия, чтобы свести до минимума свою эффективность, и старались по возможности отсылать продукцию польскому подполью. 15 февраля 1943 года Германия ввела в действие во Франции Службу принудительного труда (Service du Travail Obligatoire, или STO), чтобы подключить французские трудовые ресурсы. Веркор, который уже использовался в качестве учебной базы для местных групп Сопротивления, теперь как магнит притягивал тысячи молодых французов, избегавших призыва на принудительные работы в Германии или даже отправки на русский фронт. Многие разбили лагеря среди густых лесов на плато Веркор. Им не платили, у них не было фальшивых документов или карточек, да и оставленные ими семьи нужно было каким-то образом поддерживать. Большинство этих беглецов носило гражданскую одежду: тяжелые башмаки, мешковатые брюки и джемперы

поверх рубашек без ворота, а также темно-синие береты или кепки. Другие были одеты в линялые полосатые костюмы или старую форму, оставшуюся с прошлой войны. У некоторых не было обуви, и приходилось шить мокасины из прочного парашютного шелка. Поначалу оружия тоже не хватало, но они сумели сформировать отряды с сильной системой командования и связи, организовали поставки продовольствия, одежды и оборудования через местных фермеров и существующие сети Сопротивления, а собак научили лаять, когда на дальних склонах появлялись незнакомцы. Французские партизаны-маки стали реальностью.

В мае 1943 года в горах было несколько сотен маки. «У Веркора есть прекрасно организованная армия, – сообщил Фрэнсис в Лондон, – но им нужно дальнобойное и противотанковое оружие» [8]. Реакция была неоднозначной. Опыт Югославии уже продемонстрировал способность вермахта эффективно бороться с партизанскими силами, и тем не менее в Веркоре были явно созданы значительные силы Сопротивления, которые могли бы оказать чрезвычайно ценную помощь союзникам, препятствуя коммуникационным линиям нацистов и передвижению их войск. В результате решили снабдить маки стрелковым оружием, которое переправляли в горы пешком или на фермерских тележках, но, к сильному разочарованию французов, тяжелого вооружения не последовало.

У Фрэнсиса тоже были смешанные чувства к маки. С одной стороны, он признавал их потенциал в качестве партизанской армии, которая, организованная в небольшие группы, вооруженная и обученная, могла бы проводить эффективные диверсии и нападения из засады. С этой целью он связался с местными лидерами Французских внутренних сил (.Forces Frangaises de I'Interieur или FFI), хорошо организованного французского Сопротивления, лояльного де Голлю, чтобы давать советы и инструкции по использованию пистолетов-пулеметов «Стен» и револьверов. Он даже одолжил им Альбераи его радио. Но, с другой стороны, Фрэнсис критиковал эту армию-в-ожидании, полагая, что было бы полезнее, пусть и опаснее, оставаться в домах, подрывать поезда ночью, а затем возвращаться на работу, как обычно, на следующий день, «чем сидеть в лесу и вести себя, как бойскауты» [9]. Тем не менее к концу 1943 года в регионе было уже восемь больших лагерей, каждый из которых насчитывал от восьмидесяти до ста человек, ночевавших в наспех построенных хижинах, под навесами или в палатках из парашютного шелка, и еще сотни, живущих в хижинах пастухов, в деревнях или на местных фермах по всему плато Веркор.

Насколько это было возможно, Фрэнсис решил разделить свою диверсионную сеть «Жокей», поощряя маки развиваться в том же духе. Он чувствовал, что ценность плато Веркор заключается главным образом в его потенциале в качестве места высадки союзников и как укрытие для теневой армии, способной неоднократно атаковать немецкие войска в сотнях разных мест, так что никто не сможет предсказать, где и когда произойдет новая атака. В конце концов, основной принцип партизанской войны заключался в том, чтобы никогда не пытаться удержать позицию, а наносить наибольший урон и исчезать. Кроме того, агентам УСО было поручено проявлять «особую осторожность… чтобы избежать преждевременного масштабного восстания патриотов» [10]. Однако к осени 1943 года французы начали работать над более глобальным планом. Плато Веркор теперь называли «неприступной цитаделью», которая должна стать свободной территорией до прибытия подкреплений союзников [11]. Весной 1944 года по эфиру Би-би-си пришло известие, что генерал де Голль лично одобрил эту идею, и около 4 000 десантников будут сброшено в Веркор в ближайшее время. В течение нескольких оптимистичных недель на плато были подготовлены зоны приема десанта, как ни странно, названные по имени канцелярских товаров. «Точилка для карандашей» предназначалась для парашютистов из Алжира, «циркуль» – для десанта из Великобритании, а «папье-маше», «скотч» и «нож для бумаги» были общедоступными. В то же время, подстегиваемые обещаниями де Голля, а также верой в неприступность отвесных скал, которые образовывали естественный защитный барьер между внутренним пространством Веркора и окружающей сельской местностью, маки становились все более дерзкими в своих диверсионных операциях. Они не только захватывали партии продовольствия и топлива, но подрывали железнодорожные пути, мосты, телефонные и телеграфные кабели, опоры электропередач, а ключевые дороги были заблокированы, для чего вырубили аллеи из тысяч деревьев, посаженных по приказу Наполеона более ста лет назад для обеспечения тени для марширующих солдат.

Затем начались ужасные репрессии. После очередного нападения на конвой на Национальной дороге [93] , в результате которого погибло около шестидесяти солдат вермахта, захваченного партизана привязали к деревенскому столбу, как пример. Он настаивал на том, что является солдатом регулярной американской армии, которое спасло деревню, но ему вырвали глаза и язык, прежде чем заколоть штыком на глазах у местных жителей. Несмотря на такие зверства, к началу лета 1944 года плато стало домом для партизанских частей, насчитывавших более 3 000 человек, и все новые люди прибывали со всего региона, а некоторые даже из Парижа.

93

Национальная дорога – шоссе, соединяющее регионы Франции с севера на юг. – Прим. перев.

Лидеры Французских внутренних сил, а также Фрэнсис и его сеть «Жокей» складировали боеприпасы, готовясь к сигналу и выступлению в поддержку вторжения союзников, но сроки десанта все еще оставались неопределенными. В начале июня Колин Габбинс, его американский коллега полковник Дэвид Брюс и французский герой генерал Пьер Кёниг, недавно назначенный главнокомандующим Французских внутренних сил, все еще находились в Лондоне, обсуждая планы. Первоначально предполагалось осуществить два одновременных десанта: крупное вторжение на северо-западном побережье и вторичную операцию на юге. Когда южное вторжение было отложено, Кёниг полагал, что следует притормозить растущее сопротивление на юге. Теперь он неохотно согласился с тем, что необходимо избежать невольного информирования противника о реальном месте будущего удара, а значит, Сопротивление должно выступить одновременно по всей стране, по крайней мере в течение нескольких важных дней.