Сияние снегов (сборник)

Чичибабин Борис Алексеевич

3. На сумеречной лестнице

В вечерний час на сумеречной лестницестою, плечом о стенку опершись.Где был – там нет. По лестнице не лезется.В кармане руки. Злобен и ершист.Ну что, приятель? – думаю. – Держись.Все трын-трава, пусть сердце перебесится.А на душе – хоть в пропасть, хоть повеситься.Ночь, никого – и лестница. Эх, жизнь!Ни добрых слов, ни красного денька.Все – ничего, водилась бы деньга.Была б деньга – пожить бы хоть с полмесяца.Найти б себя, поверить бы другим.Смертельно

грустно, как там ни прикинь,в вечерний час на сумеречной лестнице.

4. Постель

Постель – костер, но жар ее священней:на ней любить, на ней околевать,на ней, чем тела яростней свеченье,душе темней о Боге горевать.У лжи ночной кто не бывал в ученье?Мне все равно – тахта или кровать.Но нет нигде звезды моей вечерней,чтоб с ней глаза не стыдно открывать.Меня постель казенная шерстила.А есть любовь, черней, чем у Шекспира.А есть бессонниц белых канитель.На свете счастья – ровно кот наплакал,и ох как часто люди, как на плаху,кладут себя в постылую постель.

5. Осень

О синева осеннего бесстыдства,когда под ветром, желтым и косым,приходит время помнить и поститьсяи чад ночей душе невыносим.Смолкает свет, закатами косим.Любви – не быть, и небу – не беситься.Грустят леса без бархата, без ситца,и холодеют локти у осин.Взывай к рассудку, никни от печали,душа – красотка с зябкими плечами.Давно ль была, как птица, весела?Но синева отравлена трагизмом,и пахнут чем-то горьким и прокислымхмельным-хмельные вечера.

6. Что ж ты, Вася?

Хоть горевать о прошлом не годится,а все ж скажу без лишней чепухи:и я носил погоны пехотинцаи по тревоге прыгал в сапоги.У снов солдатских вздохи глубоки.Узнай, каков конец у богатырства, –свистя душой, с высотки покатитьсяи поползти за смертью в лопухи.А в лопухах, служа червям кормежкой, –лихой скелет с распахнутой гармошкой,в ее лады запутался осот.Тряся костьми и в хохоте ощерен,в пустые дырки смотрит чей-то черепи черным ртом похабщину несет.

7. Старик-кладовщик

Старик-добряк работает в райскладе.Он тих лицом, он горестей лишен.Он с нашим злом в таинственном разладевесь погружен в певучий полусон.Должно быть, есть же старому резон,забыв лета и не забавы ради,расколыхав серебряные пряди,брести в пыли с гремучим колесом.Ему – в одышке, в оспе ли, в мещанстве –кричат людишки: «Господи, вмешайся!Да будет мир избавлен и прощен!»А старичок в ответ на эту речь ихтвердит в слезах: «Да разве я тюремщик?Мне всех вас жаль. Да я-то тут при чем?»

8. Хорал

Дай заглянуть в глаза твои еще хоть.Скажи хоть раз, что ты была не сном…Под сапогами,

черными, как деготь,кричит заря в отчаянье смешном.Святые спят. Их плачем не растрогать.Перепились на пиршестве ночном.Лишь чей-то возглас: «Господи, начнем!»И детский крик. И паника. И похоть.На небесах горит хорал кровавый.Он сбрасывает любящих с кроватей.Он рушит стены, грозен и коряв.Кричит в ночи раздавленное детство,и никуда от ужаса не деться,пока гремит пылающий хорал.

9. Племя лишних

Мы – племя лишних в городе большомс дворами злыми, с улицами старыми,где люди глушат водку и боржом,и врут в глаза, и трусят, как при Сталине.Сто стукачей к нам сызмала приставлены,казенный дом на тысячу персон.А мы над всеми верами поржем.А сами вовсе верить перестали мы.Мы – племя лишних в этой жизни чертовой,и мы со зла кричим: «А ну, еще давай!»Нас давит век тяжелый, как булыжник.В ракетных свистах да в разрывах атомныхмы – племя лишних, никому не надобных.И мы плюем на все. Мы – племя лишних.

10. Не вижу, не слышу, знать не хочу

Не вижу неба в петлях реактивных,не вижу дымом застланного дня,не вижу смерти в падающих ливнях,ни матерей, что плачут у плетня.Не слышу, как топочет солдатня,гремят гробы, шевелятся отцы в них,не слышу, как в рыданьях безотзывныхтрясется мир и гибнет от огня.Знать не хочу ни жалости, ни злобы,знать не хочу, что есть шуты и снобы,что боги врут в руках у палача.Дремлю в хмелю, историю листаю, –не вижу я, не слышу я, не знаю,что до конца осталось полчаса.

11. Женщина у моря

Над вечным морем свет сменила мгла.Плывут валы, как птицы в белых перьях.Всей красоты не разглядеть теперь их,лишь пыль от них на камушки легла.И женщина, пришедшая на берег,в напевах волн стоит голым-гола,как хрупкий храм. И соль на бедрах белых,и славят ночь ее колокола.Две наготы. Два неба. Два набата.Грозна душа седого шалуна,и, вся его дыханием объята,как синева, хмельна и солона,стоит у моря женщина ночная,сама себя не видя и не зная.

12. Ветер

Дуй, ветер, так, чтоб нам дышать невмочь,греми в ушах, перед глазами черкай,прочней вяжи моих морозов мощьс ее весной, мучительной и зоркой.Не бойся ветра, нежная, как ночь,ни буйства страсти, сумрачной и горькой.Мы крещены бедой и черствой коркой.И только ветер смеет нам помочь.У жизни есть на всякого указки.Но мы вступаем в заговор цыганский.Возврата нет. Все брошено в былом.Ладонь в ладонь! Черны или червонны –любовь и ветер – больше ничего мыв тревожный путь с собою не берем.