Скопа Московская
Шрифт:
— То, что он побил вас, пан гетман польный, под Клушином, — встрял давний недоброжелатель Жолкевского воевода брацлавский Ян Потоцкий, — не ставит его в один ряд с нами, польскими офицерами.
— Довольно, — тут же оборвал его король. — Мы уже однажды недооценили московитов, и за то расплатились под Клушиным. Теперь же надо исправлять прежние ошибки и новых не допускать.
— После предательства сечевиков, — вступил Ян Вейер, — у нас не осталось возможностей перекрыть московитам путь в Смоленск. Уже сегодня в город прошёл крупный обоз с продовольствием. Завтра московитский воевода сможет проводить туда и подкрепления. Войск у него для этого достаточно и сейчас он ограничен
— Эти трудности все мы видим, — решительно заявил ему в ответ Жолкевский, — но как вы предлагаете справляться с ними, пан пуцкий староста?
— Сперва ударить по лагерю сечевиков, — ничуть не смутился тот. — Обойти Смоленск с юга, где вся местность контролируется нашими разъездами и ударить по ним в кратчайшие сроки. Одновременно я выведу из своего лагеря большую часть ландскнехтов и при поддержке панцирной кавалерии и малой часть гусарии братьев Потоцких ударим на лагерь Хованского, который стоит на нашем берегу Днепра.
— Разумно ли разделять нашу армию? — спросил у него Сапега.
— Части, на которые она будет разделена, — с обычной своей обстоятельностью ответил пренебрегающий латынью Вейер, — будут неравны. Основные силы сосредоточатся на юге, против главных сил московитов в бывшем венгерском лагере. Наша же атака на лагерь Хованского будет носить демонстрационный характер, чтобы враг заранее не знал откуда будет нанесён главный удар.
— Это разумный план, — поддержал его Ян Потоцкий. — Московитский воевода не успеет как следует укрепить свои позиции на западном берегу Днепра, а без острожков и засек московиты воюют против нас скверно.
Он хотел было для Жолкевского добавить что-нибудь про подходящий плетень, но не стал. Король уже высказал своё мнение по этому поводу, и лишний раз дразнить его величество, пребывающее не в лучшем расположении духа, не стоит.
— А если повезёт, — добавил его брат каштелян каменецкий Якуб, — то получится взять лагерь Хованского, если Fortuna будет на нашей стороне.
— Господь на стороне тех, кто прав, — возразил ему Жолкевский, — и тех, кто возьмёт с собой больше солдат.
— Мы возвращаем себе наши исконные земли, вероломно отнятые у Речи Посполитой московитами, — решительно заявил король, — а потому вопрос о правоте для нас не стоит. Что же до солдат, то важно не одно лишь количество, пан гетман польный, но и качество солдат, не так ли? А по качеству, думаю, вы со мной согласитесь, наша армия превосходит московитскую на две головы.
Пан гетман польный не был в этом так уж уверен, однако возражать королю не стал. Ему и самому нравился дерзкий план Вейера, который вполне мог сработать. Тем более что кроме него некому будет возглавить удар на главный лагерь Скопина на западном берегу. И вот тут он посчитается с московитским выскочкой за Клушин.
Дальше все обсуждали уже детали плана, правда, растянулось это на несколько удивительно утомительных часов. Но королю пришлось скучать всё это время, лишь изредка кивая, когда что-то требовало его одобрения. У офицеров хватило такта не впутывать монарха в разные мелочи, они вполне справились со всем сами, без его вмешательства.
Наконец, когда план был составлен, и каждый из собравшихся в королевском домике знал, что он будет делать в самом скором времени, Сигизмунд велел послать за вином и провозгласил тост:
— За нашу победу, — произнёс он, поднимая бокал с рейнским, — и на погибель московитам.
— На погибель! — хором ответили офицеры.
[1]В ходе Грюнвальсдкой битвы полки тяжёлой рыцарской конницы великого маршала Фридриха фон
* * *
Гонец из Смоленска примчался в бывший стан сечевиков, как только на стенах города заговорили пушки. Били не только с дальней стороны от нас стороны, где располагались подведённые близко к укреплениям шанцы с польскими батареями, но с южной стены. Поляки пошли в обход города по длинной дуге, чтобы обрушиться на бывший запорожский стан. Укрепить его за одну ночь так, чтобы враг не сумел взять этот гуляй-город, не удалось бы. Тем более что гонец заявил, ляхи переправляются на левый берег, собирая едва ли не всю свою армию в одни кулак.
Удержать запорожский стан против атаки всего польского войска нечего было и думать. Вот только это не было моей целью с самого начала. Я рассчитывал на гонор панов и их желание как можно скорее вернуть себе захваченное, и не прогадал. Сейчас вся королевская рать шла прямиком в расставленную ловушку.
Но и на правом берегу враг не сидел без дела. Из станов Дорогостайского и братьев Потоцких выдвинулись колонных пехоты. Это были не только пешие казаки и венгры, но и немецкие наёмники Яна Вейера, переправившиеся как раз на левый берег Днепра. Они шли ровными рядами, подняв пики, а массы стрелковой пехоты — казаков и венгерских гайдуков прикрывали из с фланга. В тылу же пряталась самая страшная сила — сотня крылатый гусар, которыми, как сообщили из Смоленска, командовал сам Якуб Потоцкий. Именно их я опасался сильнее всего. С наёмниками, казаками и гайдуками справиться можно, но вот гусары. В чистом поле эта сотня запросто может решить исход сражения.
Но выбора не было, пришлось засунуть страх куда подальше, и отдавать приказ. Запели трубы и рожки, заговорили, вторя им барабаны. Наше войско покидало стан князя Хованского. Под гром орудий, посылавших кованные ядра в ряды наступающих ляхов, из стана выходили такими же стройными рядами, как и немцы с той стороны, наши наёмники и шведы Делагарди. А вот сведённые в роты солдаты нового строя выглядели куда хуже. Как ни матерились офицеры с унтерами, отдавая команды на немецком, разбавляя его отборной русской бранью для пущей понятности, однако наши пикинеры с первого взгляда сильно уступали что вражеским, что союзным. Коробки, несмотря на недели муштры, болтались, ряды с шеренгами так и норовили рассыпаться, и унтера носились вокруг сбитых в очень условные прямоугольники русских баталий словно овчарки вокруг отары. И всё же каким-то чудом им удавалось идти вперёд примерно в том же темпе, что и шведской и немецкой пехоте. Стрельцы, занявшие позиции на флангах, шли пободрее, но им не привыкать. Тут же посошные ратники тащили рогатки, чтобы стрельцам было где укрыться от врага. От гусар они конечно не спасут, однако хоть какую-то уверенность привыкшим воевать из-за укреплений стрельцам придадут.
Поместную конницу пока держали в стане, чтобы враг не знал её настоящей численности. Да и выводить их в поле пока некуда особо. Ещё непонятно, куда им бить. Использовать дворян я решил против гусар, чтобы как и в прошлый раз, ударить по ним с фланга. Только так у нас появлялся хоть какой-то шанс. С другого фланга атаку дворянской конницы поддержат наёмные рейтары. Они-то как раз вышли в поле и демонстративно пустили коней шагом, ожидая действия вражеской кавалерии.
— Пока всё идёт неплохо, — пошутил я, хотя вряд ли стоявший рядом князь Хованский понял шутку. Он лишь кивнул в ответ и продолжил вглядываться в поле боя.