Скорость
Шрифт:
— Плохо вы знаете Алтунина, — запальчиво возразила Майя.
— А что же он сказал?
Девушка вынула из шкафа другую бумагу и молча положила ее на стол. Юрий прочитал:
«Товарищу С. С. Кирюхину. Если вы не решаетесь в настоящий момент ликвидировать разъезд, то замените там стрелку № 5. Прошу настоятельно. П. Н. Алтунин».
— Вас это удовлетворяет? — спросила Майя.
— Не знаю. — Сазонов постоял еще с минуту возле стола и, не сказав больше ни слова, ушел.
3
Вечером
— Врет, — сказал Кирюхин, сунув длинные пальцы в огромную черную бороду.
— Почему так думаете? — спросил Сахаров, беспокойно завозившись на стуле.
— А потому, что на встречу тяжеловеса он тоже не явился. Хотя был в депо. Это точно. А сейчас вдруг заболел. Ловчит.
Неторопливый и вдумчивый Дубков помолчал минуту, другую. А когда гости немного успокоились, подкрутил свои висловатые усы и, как бы между прочим, сказал:
— Оно ведь, пожалуй, и нельзя сильно упрекать человека. Живет без жены. Двое ребятишек дома. Забота.
— Это мы знаем, — снисходительным баском пропел Кирюхин. — Дети. Забота. Все знаем. Но транспорт — есть транспорт. И план перевозок — есть план. Важнее плана, батенька, нет ничего. А впрочем, все это вам известно, уважаемый Роман Филиппович. Вы были на съезде, за цифры семилетки голосовали собственноручно. И давайте не будем жечь сердца жалостью. — Он встал, прошелся по комнате и снова повернулся к хозяину: — Кстати, вы знаете, что в связи с реконструкцией соседней дороги у нас поток грузов увеличивается почти на одну треть?
— Да, мне говорили в министерстве. Там надеются…
— Я тоже надеюсь, — перебил Кирюхин. — На днях отдал приказ о поощрении тяжеловесного движения. Так что сегодняшний рейс… — Он посмотрел вокруг и спросил:
— А где же Петр Степанович?
Дубков развел руками:
— Сам бы рад повидать, да вот не могу…
— Позвольте, позвольте! — поднял голову Кирюхин. Но в этот момент появилась Лида и сообщила, что Петр недавно звонил из редакции городской газеты, сказал, что задержался с каким-то московским корреспондентом и велел не ждать.
— Гм, с московским корреспондентом, — недовольно проворчал Роман Филиппович.
— А как же! — воскликнул Сахаров. — Состав-то более десяти тысяч тонн весит. Цифра, как говорят, космическая. Такой на всей дороге еще не знали. Осветить нужно во всех красках.
— Правильно, — поддержал Кирюхин. — Печать — сила, знаете… — Он многозначительно оборвал фразу и заговорщически подмигнул повеселевшими глазами. — Словом, я за то, чтобы страна знала своих орлов!
— И тех, кто растит им крылья, — добавил Сахаров и улыбнулся, довольный удачно подвернувшейся фразой.
В комнату заглянула хозяйка Евдокия Ниловна, пожилая, неторопливая. Ее полное лицо с морщинками возле глаз было добрым, улыбающимся. Она пригласила гостей к столу.
Кирюхин в знак благодарности приложил руку к груди и первым направился в большую комнату. В дверях
— Мелкий мы народ, Сергей Сергеевич.
— Эге, мелкий! Звезды прямо с неба хватаете. Только начальник депо не признает вас. Говоря откровенно, не нравится мне его поведение, Роман Филиппович. Подумайте: навязал Дорпроекту свои дополнительные предложения по реконструкции цехов. А там приняли, увеличили смету. Вот чудаки!
— Так ведь к ремонту тепловозов готовиться нужно, — сказал Дубков, стараясь смягчить разговор.
— Да, нужно! — тряхнул бородой Кирюхин. — Но подготовка должна быть расчетливой, без ущерба для движения. А ваш Алтунин будто пожар тушит. Развернулся и хоть трава не расти.
— Но ведь проект-то утверждали умные люди, — вставил Сахаров, понимая, что разговор о начальнике депо касается в какой-то степени и его как секретаря парткома.
Кирюхин махнул рукой.
— Что проект! Теперь дело не в проекте, а в его осуществлении.
— А мы это понимаем, — с достоинством сказал Сахаров, — потому и нажимаем на «Стройтрест» со всех позиций.
— Вот, вот, — сделал большие глаза Кирюхин. — Вывели из строя цех, а больные паровозы стоят на улице.
— Уже не стоят, — внес поправку Сахаров. И тут же со всей серьезностью спросил: — Но ведь с вами-то начальник депо говорил о закрытии цеха? Согласие было?
— Безобразник ваш начальник депо, — вскипел Кирюхин. — Я действительно сказал ему, что можно начать работы. Но разве была необходимость выводить из строя сразу весь цех? Это же невероятный риск! Сущая безответственность. Он разломал канавы, снял оборудование и поставил меня перед фактом. Я уже не мог приказать прекратить работы. Это же черт знает что такое. И вообще этот ваш Алтунин оригинал. Зачем-то перетащил цветы из своего кабинета в механический цех, А там скоро одни палки останутся.
— Цветы — мелочь, — сказал Сахаров.
— Правильно, мелочь, — согласился Кирюхин. — Но такая мелочь характеризует человека. На днях он принес мне рапорт Сазонова о ликвидации пятьсот четвертого разъезда. Знает, что вот-вот начнется реконструкция и несет рапорт. Смешно!
— Не знаю, как насчет ликвидации разъезда, — задумчиво сказал Роман Филиппович, — а вот стрелки я бы там заменил немедленно.
За столом хозяин попытался отвлечь гостей от служебных разговоров. Он достал из буфета бутылку с ромом и показал на этикетку, где были нарисованы пальмы и море.
— Обратите внимание, товарищи. Водичка заморская. Специально для матросов готовят. А я думаю и на суше попробовать не грешно. Как считаете?
— Вы мудрый человек, Роман Филиппович, — отозвался Кирюхин, довольно поглаживая бороду. — Водный транспорт и железнодорожный уже давно признаны братьями.
— Даже родными, — добавил Сахаров.
Все засмеялись. Только Лида была серьезной. Ее мучила мысль о письме. Она уже могла бы вручить его Пете, но почему-то не сделала этого своевременно, а как быть теперь?