Сквозь тьму
Шрифт:
“Ты когда-нибудь слышал что-нибудь от Цоссена?” Гаривальд спросил Мундерика. “Кажется, что меня не было - целую вечность”. Холодный, противный ветер пронесся по лесу к западу от Херборна. Гаривальд чувствовал в дуновении ветерка запах снега. Он уже падал пару раз, но не застревал; вместе с осенними дождями земля под деревьями превратилась в отвратительную, илистую трясину.
Мундерик покачал головой. “Не о чем говорить. У альгарвианцев там все еще есть свой маленький гарнизон, если ты это имеешь в виду”.
“Я
“Я так и думал, что ты это сделал”, - ответил лидер банды нерегулярных войск. “Но я не знаю, спит ли жена первого человека с этими головастиками, или прошла ли чума свиней, или хороший ли урожай - ничего подобного не слышал. Слишком далеко.”
“Если альгарвейцы спят с Геркой, они гораздо более безрассудны, чем кто-либо думал”, - сказал Гаривальд, и Мундерик рассмеялся.Гаривальд начал уходить, затем повернулся. “А как насчет драки в том месте в Сулингене?”
“Все еще продолжается”. Теперь Мундерик говорил с большой уверенностью. “Силами свыше, рыжеволосые засунули свои члены в сосисочную машину, и теперь они не могут их вытащить. Это разбивает мне сердце, это так ”.
“Мой тоже”. Теперь Гаривальд действительно ушел.
Голос Мандерика преследовал его: “Мы отправляемся за этой лей-линией сегодня ночью, помни. Нужно помешать альгарвейцам прорваться”.
“Я не забыл”. Гаривальд остановился, чтобы оглянуться через плечо. “Это станет сложнее, когда снег действительно начнет липнуть, и это ненадолго. Проклятым альгарвейцам будет намного легче идти по нашим следам ”.
“Мы пережили прошлую зиму и продолжали сражаться”, - ответил Мандерик. “Я думаю, мы сможем сделать это снова. Может быть, Садок найдет способ скрыть наши следы”.
Гаривальд закатил глаза. “Может быть, Садок найдет способ убить нас всех, а не только некоторых из нас. Чем больше времени прошло с тех пор, как он пытался заниматься волшебством, тем лучшим магом ты его не помнишь”.
“Когда ты работаешь лучше, ты можешь подбирать гнид”, - сердито сказал Мандерик. “До тех пор он - единственное оправдание для мага, которое у нас есть”.
“Ты сказал это, я не делал. Но я скажу вот что: из всего, что я видел, ни одно магическое искусство не лучше плохого.” На этот раз Гаривальд продолжал идти и не обращал внимания на то, что Мундерик кричал ему вслед.
Он шел прямо с поляны, где сидело на корточках или бездельничало большинство нерегулярных. Сразу за ней он чуть не упал, когда его ноги поскользнулись на влажных, гниющих листьях. Ему пришлось схватиться за ствол дерева, чтобы не приземлиться на спину.
Из-за другого дерева он услышал хихиканье. Оттуда вышел Обилот.Она была на страже; в руке у нее была палка. “Я видела, как это делается лучше”, - сказала она. “Ты выглядел там таким же неуклюжим, как рыжий”.
Только что поссорившись с Мундериком, Гаривальд
Обилот свирепо посмотрел на него. “Я выбрался сюда, не поскользнувшись, как выдра, спускающаяся с отмели”.
Гаривальд сердито посмотрел в ответ. Он низко поклонился, почти так, как если бы он был обезболивающим, а не плохо выбритым крестьянином из Ункерлантера в грязной тунике и грязных войлочных сапогах на пару размеров больше, чем нужно. “Мне так жаль, миледи. Не все мы можем быть такими красивыми и грациозными, как вы”.
Обилот побелел. Когда она начала замахиваться на него деловым концом своей палки, он понял, что это была убийственная ярость. Она поняла это мгновение спустя и опустила палку, прежде чем Гаривальду пришлось решать, попытаться ли прыгнуть на нее или нырнуть за дерево, за которое он ухватился.
“Ты не понимаешь, что говоришь”, - прошептала она, скорее себе, чем ему. Она глубоко вздохнула и немного порозовела. Когда она заговорила снова, ее слова были адресованы ему: “Будь благодарен, что ты не знаешь, о чем говоришь. Будь благодарен, что ты не знаешь, где я слышала подобные вещи раньше”.
Она никогда особо не рассказывала ему о том, что толкнуло ее на их обычаи. “Что-то связанное с одним из людей Мезенцио”, - предположил он.
Ее кивок был отрывистым. “Да. Что-то”. По сравнению с ее голосом режущий ветер казался теплым бризом с севера. “Что-то”. Она снова взмахнула палкой, на этот раз повелительно. “Продолжай. Оставь меня в покое. Мир!” Она рассмеялась. Гаривальд чуть не убежал.
По сравнению со встречей с Обилотом выход и попытка саботировать удерживаемую Аналгарвианом лей-линию казались Гаривалду безопасными и легкими. Или так бы и было, если бы она не была одной из иррегулярных войск, идущих в рейд. Гаривальд держался от нее как можно дальше.
Он также хотел держаться подальше от Садока. Поскольку потенциальный маг и Обилот не хотели держаться близко друг к другу, Гаривальду приходилось уравновешивать эмоции, насколько это было возможно.
Мундерик был слеп ко всему этому. Ему было о чем беспокоиться. “Осторожнее с яйцами”, - продолжал он говорить нерегулярным солдатам, которые их несли. “Если ты не будешь осторожен, мы все закончим очень несчастно”.
Откуда взялись яйца, Гаривальд не знал. Они появлялись в лагере время от времени, как будто их вызвали к жизни по волшебству. Внутри них было много магии; Гаривальд знал это. Персонажи на их чехлах были не из Ункерлантера. Он не мог читать, но мог распознать символы своего родного языка. Если это были не ункерлантцы, то они должны были быть гарвианцами. Неужели Мундерик украл их из-под носа у рыжеволосых? Или альгарвейцы передали их грелзерским войскам марионеточного короля Раниеро, а солдат-агрельцер, более дружелюбный, чем казался, передал их нерегулярным войскам?