Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
– Погоди! – одёрнула её Торвальд. – Стало быть ты не будешь предъявлять мне претензий? Обвинять в том, что я послала его на смерть? Подставила?
– Ваше Величество, – Грета саркастично усмехнулось, – ещё семьдесят шесть человек и двадцать три орка нашли свою смерть на этом поле. Может для кого-то это и драма. Для меня драма. Но мы наёмники. Я вижу смерть с двенадцати лет, да и Ульф был таким же. Он знал, на что идёт, все эти люди знали. Так что не вижу смысла в каких-то обвинениях. Не защитила Леонарда? Он солдат. Ульфрик тоже солдат. И я солдат. Мы должны защищать тебя, а не ты нас. Так что в добрый путь. Пускай и не легкий, – девушка опять развернулась.
– Погоди! – Грета вновь остановилась. – Возьми своё оружие,
Девушка слушала с широко открытыми глазами, совсем как у совы. Правда у совы они всегда такие. Точнее не у совы, а у Филина. Гуамоко недовольно ворочал головой, делая вид, что изучает очередной свиток. Он внимательно слушал эту ненужную, на его взгляд, беседу. Все эти объятия, похлопывания и заверения в верности совсем не вдохновляли.
– Думаю, что стоило дать ей денег и послать куда подальше, – когда Грета ушла, министр наконец изложил свою мысль. – Титул и земли можно было передать кому-то более удобному и полезному. Ресурсы казны не безграничны.
– Знаю, Гуамоко, – к удивлению советника королева кивнула, – я просто подумала, стоит показать людям, что я держу слово. Особенно после того, что пришлось сделать с Леонардом. Обещания – занятная штука, ведь не знаешь, когда придётся их нарушить. Так что пусть лучше верят мне. К тому же наша Грета славная девчонка. В какой-то мере я ей жизнью обязана.
– Моя Королева ставит интересы государства выше личных убеждений? – Филин наклонил голову. – Не ожидал от вас такого прагматизма.
– Ну-ну, Гуам, что-то ты совсем невысокого обо мне мнения. Сам когда-то дал мне “политэкономию для чайников”. Неужели думаешь, я ничего не почерпнула из твоих уроков? – девушка поймала себя на мысли, что невольно срезала имя министра. – Прости, Гуамоколатокинт. Ты прекрасный наставник. Однако дела наши весьма печальны. Нам нужен главнокомандующий, без твёрдой руки входить в город чревато погромами. Да и кто поведёт войска назад? Я бы с радостью пристроила под это дело Грету, но она не умеет читать и писать. Взять кого-то из орков – то же самое. Даже Мун, умнейший из виденных мною, понятия не имеет о том, что такое дисциплина. Сейчас из пяти сотен наших солдат нет никого, кто смог бы возглавить армию.
– Моя Королева так уверена в этом? – Филин в очередной раз поразился здравости рассуждений своей повелительницы. Снисходительно расправив крыло, он указал в сторону выхода. – Почему бы не спросить у тех, кто хорошо знает наших людей? Спросить у той же Леди Хайниц? Как знать, возможно среди солдат и найдётся человек опытный и грамотный, понимающий в стратегии и снабжении, с котором будут считаться. Такой же, как Ульфрик. Ведь нет такого солдата, который не хотел бы стать генералом.
– Странно это, – Шульц бросил в костёр несколько веточек, – я неплохо знал этого парня. Не сказал бы, что был от него в восторге. Простой, непоседливый, глуповатый, таких только в разведку и берут. Правда с яйцами. Ведь были у него яйца, Лея?
Девушка, сидевшая у костра, помотала головой, потом чертыхнулась.
– Не дошли мы до таких отношений, – сухо бросила она и вернулась к своему занятию, заготовке стрел. Обычно все нужды в последних удовлетворяют
– Думаю, в этом нет ничего удивительного, – Густаво, чья очередь кашеварить была сегодня, оторвался от котелка. – Паренёк хотел славы, паренек её получил. Убийство командира всегда в чести. Даже если это твой командир, да и золота при нём нашли немало. Знатный подлец из него получился.
– Но, попрошу заметить, что он не сбежал, – встрял обычно безразличный к подобного рода спорам Шульц, – хотя и мог жить безбедно всю жизнь. Он был Хайницем и предпочёл умереть, нежели нести позор предательства.
– Предательства?! – хохотнул бывший сапожник. – Да что с тобой, Шульц?! Вы же наёмники!
– Мы семья, – неожиданно серьёзно ответил парнишка. – У тебя что, никогда не было семьи?
Густаво промолчал. Никто не заметил, как рука ухватилась за раскалённую ручку котелка и несколько секунд не отпускала её. Семья у него действительно была...
А Лея продолжала водить по деревянному прутику острым лезвием. Из головы никак не выходил тот разговор с Леди Гретой. Она не поверила в предательство Леонарда, попробовала докопаться до истины, поговорив с вроде бы лояльным ротным. Грета ведь потеряла мужа, она должна была быть заинтересована в поиске правды не меньше самой Леи. Только разговора не вышло, Хайниц очень подробно объяснила сержанту, что её, спутавшуюся с предателем шлюху, от петли отделяет лишь её, Греты, милость. И что милость эта может продлиться не долго, и если она хоть раз услышит, что та хотя бы заикнулась где-то об этом ублюдке... Для Леи эта беседа стала потрясением. Вид разъярённой женщины всё ещё бросал в дрожь, а горло сих пор хранило отпечатки её пальцев и тонкую полосу – след от меча. Теперь она будет молчать. И почему же всё случилось именно так? И зачем Хайниц говорила всё это Лее, если всё равно собралась уходить со службы?
Мимо костра прошли два силуэта. Уже темнело, но Мерль и Клауса можно было узнать даже в вечерних сумерках. Эльфийка в компании странного субъекта направлялась к палаткам Хайницев. Интересно, что их туда привело?
– Мерзкое воплощение чёрной магии, благодари Миз за то, что я иду с тобой по одной дороге, – недовольно ворчала рыжая эльфийка. Каждый раз она старалась подобрать какой-нибудь эпитет, сохранив при этом нормы приличия и этикета.
Лич же был слишком весел, чтобы возражать. Ему вновь довелось наблюдать процесс рассеивания душ, удалось захватить вражеского кондитера, а на десерт осталась уйма раненых и пленных. Он даже решил вспомнить старые деньки, когда его наставник посвящал его в азы работы с плотью. Всё верно, создание големов из тел людей всегда превосходно давалось духовному магу. Так отчего бы не вспомнить молодость? Так неужели все прелести такого дня сможет испортить какая-то девчонка с кучеряшками?! Правда кое-что его всё же смущало: если он воплощения грязи с башмаков Хиларет, в которых богиня пришла в девственно чистый мир, то какого барлога эльфийка вообще с ним разговаривает?
– Чтобы направить тебя на путь добра и любви. Неужели непонятно? – пояснила собеседница.
– Рассказывая о том, какой длинны юбки будут в моде этой осенью? – скептически заметил адепт тёмных искусств. Он ещё помнил тот цирк, когда эльфийка, коей было поручено сшить ему костюм пажа для Большого Бала, скроила женский вариант, пояснив, что на мальчиков не шьёт. Мерль, по его мнению, была опасной сумасшедшей, страдающей острой формой смещения логики.
– Ну да! Красота ведь мир спасёт, – засмеялась пленница, – неужели не слышал?