Следователи
Шрифт:
Наконец у ворот базы притормозила черная «Волга».
— Долго добирались, — заметил следователь.
— Где же долго? — обиделся водитель. — По такой дороге мы рекорд поставили. Точно говорю.
Пошли в глубину территории, долго петляли между складами. Наконец остановились около невзрачного, но крепкого сарая. Следователь осмотрел замки, особенно контрольный, вздохнул.
— Давай, Костя, отпирай, ты везучий. С контролькой только поаккуратнее.
Защелкали ключи в замках, заскрипели, распахиваясь, широкие тяжелые двери. Агафонов, не торопясь,
Внутри сарай оказался добротным и большим складом. В нем поместилось многое: и венгерский гарнитур «Чардаш», который предназначался для Габуния, и холодильник марки «ЗиЛ», и громадная хрустальная люстра, которые тоже кому-то предназначались. Все эти товары, запишет позже следователь в протокол, «на сумму двадцать восемь тысяч шестьсот одиннадцать рублей шестнадцать копеек, как установлено документальной ревизией, за базой Росхозторга не числятся».
15 марта, воскресенье
Областная прокуратура
Утром следователь Агафонов допрашивал касимовского товароведа Байкову. Крупная, щекастая женщина держалась настороженно, на вопросы отвечала уклончиво, пытаясь поскорее понять, что угрожает именно ей, найти такую линию поведения, чтобы и следователя «не рассердить», и самой выкрутиться.
— В декабре прошлого года вы получили венгерский гарнитур «Чардаш» стоимостью девять тысяч сорок рублей...
— Не помню сейчас, полгода прошло.
— Три месяца, — уточнил следователь. — Но дело не в этом. Вспоминать не надо: вот документы, подтверждающие, что этот гарнитур двенадцатого декабря с базы Росхозторга отправлен в Касимовский горторг через товароведа Байкову. Вы продолжаете утверждать, что не получали его?
Байкова сразу изменила тактику:
— А, вспомнила! Получала. Совсем забыла, а вот теперь вспомнила. Волнуюсь очень.
— Вы пустили его в продажу?
— А как же! Сразу же и продала. Такая вещь не задержится.
— Что ж, это легко проверить, — согласился следователь. — Мы так и сделаем.
Похоже, Байковой эта проверка — кость в горле. Знает она, что это такое. Начнут с ерунды, вроде «Чардаша», будь он неладен, а потом...
— Не продавала я его. И не получала.
— Не понимаю вас. Вот же документы, и сами вы только что признали факт получения гарнитура с базы.
«Простой он на вид, этот следователь, а не поймешь его. Держи ухо востро, Байкова, не то пропадешь. Ну его, Бельского! Его, по всему видать, крепко зацепили, не сорвется».
И Байкова стала давать показания.
Да, все верно: по документам гарнитур ушел в Касимов, а на деле она получила вместо него деньги от Бельского. Девять тысяч сорок рублей.
— А что я плохого сделала? Конец квартала был, конец года. План немножко недотягивали, а людям-то премию хочется. Бельский говорит: бери деньгами, какая тебе разница, даже удобнее. Говорит: пока отправим,
Так, с «Чардашем» все. С Байковой, понял следователь, предстоит большой разговор. Но это потом.
Капитану Говорову было поручено разыскать директора столовой, на которого ссылался Бельский. Несомненно, Бельский лгал, говоря о готовящейся против него провокации, рассуждал Говоров. Но, как человек далеко не глупый, он должен был понимать, что убедительной лжи на голом месте не построить — нужно обязательно привязаться к какому-нибудь действительному факту. Значит, вполне возможно, что директор столовой существует — это первое; что недавно у него проводилась ревизия — второе; и третье — это должен быть человек, близкий к Бельскому.
Начали с того, что выявили столовые, где на днях проводились ревизии. Их оказалось шесть. Немного сложнее было определить, кто из шести директоров знаком с Бельским, но это тоже сделали быстро. Двое. Один из них в отпуске уже третью неделю.
Говоров прямо из столовой позвонил следователю.
— Николай Николаевич, вышли мои ребята на директора столовой. Доставлять?
Директор столовой Широкова оказалась молодой симпатичной женщиной. Она была в меру встревоженна, но это понятно.
Следователь Агафонов заметно изменил манеру допроса. Доброжелательный, корректный, тактичный, он не словами, а всем поведением и тщательными формулировками вопросов давал понять, что видит в Широковой не противника, а союзника, нуждается в ее помощи, рассчитывает на нее.
Женщина постепенно успокоилась и начала толково отвечать на вопросы.
Да, у нее была недавно ревизия. Нет, все в порядке. Да что вы, никакого разговора о Бельском, о готовящейся против него провокации она не слышала.
— А вот Бельский уверяет, что работники ОБХСС решили спровоцировать его на взятку и схватить с поличным и что именно вы сообщили ему об этом, предупредили, так сказать.
По лицу женщины пробежала какая-то тень, глаза ее на секунду потускнели, как от сильной боли.
— Не может быть, — прошептала она. — Бельский не способен на такую низость.
Следователь показал ей нужное место в протоколе допроса Бельского и наблюдал за ее реакцией. «А ведь она, кажется, немного неравнодушна к Бельскому», — подумал он.
Широкова попросила разрешения закурить и долго молчала. Агафонов не торопил ее.
— Знаете, — медленно начала она, — а ведь был у нас такой разговор. Не точно такой, но похожий. Кто-то из наших общих знакомых пожаловался мне, что Бельский «устроил» ему дефицитную стенку и потребовал за это пятьсот рублей. Я сначала не придала этому значения, не поверила, а потом, когда снова услышала о подобных случаях, встревожилась и сказала об этих разговорах Бельскому.
— И что же он ответил? Возразил?