Следователи
Шрифт:
Работников управления продолжал беспокоить «Макаров». Оружие в руках опасных преступников. Но сравнительно долгое время «Макаров» молчит. Почему?
«Может быть три варианта, — рассуждал Олейник. — Первый — пистолет утерян, или его владелец мертв; второй — совершено какое-то преступление, и владелец пистолета отбывает наказание; наконец, третий — преступник затаился, чувствуя, что он под подозрением. Но ни к одному из четверых обвиняемых ни один из вариантов не подходит. Не похожи эти люди на тех, кто готовит серьезное преступление. Скорее всего, настоящие преступники затаились, так как по независящим
Стали изучать все дела последних лет о разбойных нападениях и других подобных преступлениях. Одновременно заново анализировали показания свидетелей, в частности Носовой. Олейник имел с ней долгую беседу. Он выяснил, что первое описание налетчика она дала в тяжелейшем состоянии. По выздоровлении стала что-то уточнять. «Лицо преступника скорее продолговатое, а не круглое». «Но вы же говорили — круглое, что же вы, товарищ Носова?» — упрекнул ее следователь. Женщина смутилась: «Ну, может, и круглое». Где же истина? Одно уточнение рушило целую версию. Но... все начинать заново? И запетляла ложная тропка, уводя следствие в сторону.
В ходе знакомства с материалами дела у Олейника возник вопрос: почему Геннадий Ровинский, отбывавший наказание за воровство, вдруг решил покаяться? Совесть мучила? Нет, этот аргумент для «чистосердечного раскаяния» никак не подходил к Ровинскому. Тщательное изучение его биографии, а потом и личное знакомство убеждало: Ровинский — человек бесчестный, лгун, для него не существует никаких моральных норм. Почему же он вдруг начал разоблачать своего благодетеля Башкирцева? Месть? Тоже не было поводов. Тогда что же?
Олейник тщательнейшим образом изучил поведение Ровинского в колонии. И вот что выяснилось. Всю свою короткую жизнь парень нигде не работал, кроме как шофером — «ординарцем» Башкирцева. А попить-поесть любил сладко. В колонии, на лесных работах, он впервые познал тяжкий труд. В шесть подъем. Многие километры до участка. Выматывающая работа, стисни зубы и вкалывай. Он всячески отлынивал. Потом был уличен в воровстве у своих же. Избили его жестоко. Но не исправили. Конечно, сейчас в колонии «законы» не те, что были когда-то. Поддерживается строжайший порядок. Но «общество» и сейчас не такое, чтобы церемониться с тем, кто крадет у своих.
— Мне надо было уйти оттуда во что бы то ни стало, — сказал Ровинский следователю уже после признания в оговоре. — А как? Решил взять на себя еще несколько нераскрытых эпизодов по кражам. Авось, к следователю вызовут, а там в другое место пошлют. Боялся я, за жизнь стал бояться. Ну и написал. А тут из области — насчет Башкирцева спрашивают. Сначала я не понимал, что к чему. А когда об убийстве Малова заикнулись — сообразил. У нас же весь город об этом хорошо знает. Я и понес. Ведь пока разберутся. А время на меня работает. В следственный изолятор переведут, а там, глядишь, в другую колонию. Выхода у меня, гражданин следователь, не было.
Вот откуда взялась версия обвинения Башкирцева и его компании. Но ведь не только показания Ровинского заключены в 34 томах дела!
И началась поистине титаническая работа сначала по анализу, а потом и по опровержению выдвинутых обвинений. Надо было разобраться во всех напластованиях, рожденных ложной версией. За это время было проверено десять вновь возникших версий, допрошено 730 свидетелей,
Следователь по особо важным делам день и ночь сидел над схемами, вычерченными на миллиметровой бумаге. Первая — она не умещалась на письменном столе — содержала более ста кружков, соединенных с одним кругом, в центре круга значилась фамилия «Ровинский». Эта схема его связей с людьми, которых он называл в своих показаниях, с потерпевшими, с женщинами, были кружки предполагаемых связей. В каждом кружке — фамилия или обозначение (например, «человек, с которым была встреча в ресторане», «девушка, с которой провел вечер»). О каждом из этих людей следователь мог рассказать все, что их связывало с Ровинским.
Вторая схема — это связи, которые Ровинский скрывал от следствия, здесь около 70 кружков. Далее схема родственных связей. И, наконец, схема связей по эпизодам, за которые Ровинский был осужден.
Для чего вся эта работа? Но ведь это только сейчас стало ясно, что Ровинский лгал. А тогда, вначале, он настаивал на своих показаниях. Вот, скажем, он утверждал: «Раис А., в прошлом таксист, затем осужденный, говорил, что у него есть пистолет, который он хранит в сарае». На схеме кружок «Раис А.». Этот человек всесторонне проверяется, делается обыск в сарае. Пистолета нет. Но Раис мог его кому-то передать. Он вызывает подозрения: в сарае у него обнаружены похищенные ранее вещи. Значит, надо все тщательно проверять. Уйдет немало времени, пока будет установлено, что насчет пистолета Ровинский все выдумал. А тот на это и рассчитывал, давая ложные показания.
Словом, перефразируя известные строки поэта, можно сказать, что Олейнику и его товарищам приходилось переворачивать тысячи тонн догадок, предположений, ложных показаний, сомнительных версий ради крупиц истины. Но они упорно искали и находили эти крупицы.
Одновременно следователь еще раз тщательно изучил личности подозреваемых. Вообще-то вопрос у него возник сразу: могли ли Башкирцев, Козочка, Акопян и Шариков пойти на столь тяжкие деяния? Если да, то что толкнуло их на это? Содеянное не очень соответствовало характеру и образу их жизни. Но «улики» перевесили все иные соображения. Олейник вновь вернулся к личностям этих людей.
Вот Вячеслав Козочка, работник милиции. Это последнее обстоятельство и привлекло тогда внимание розыска. Преступники действовали дерзко и расчетливо. Сразу возникла мысль: а не является ли их соучастником некто, связанный с милицией? Козочка, в прошлом безупречный работник, оказался раза два-три в компании Башкирцева. Ну, а если подозревают эту компанию, следовательно... И было сброшено со счетов, что Вячеслав прекрасно нес службу, что он всегда отличался честностью, что он хороший семьянин (у него любящая жена и пятилетний сын), что готовился к защите диплома в сельскохозяйственном институте, где учился на вечернем отделении. Когда Олейник познакомился с Козочкой во время первого допроса, то пришел к выводу: не мог он совершить убийство.