Слуга демона
Шрифт:
Каждое её движение с этим ножом было грациозным и продуманным. Она двигалась так, будто танцевала, но это был не танец, а ритуал, наполненный силой и значением. Когда она разрезала кусок мяса или поднимала банку с таинственным ингредиентом, её движения были столь точными, что казалось, воздух вокруг неё замедлялся, чтобы подчиниться её воле.
Она не просто готовила – она творила магию. Каждый её жест был наполнен смыслом, каждая щепотка соли или капля густой тёмной жидкости казались последними штрихами картины, которая вот-вот оживёт.
Её кухня была её миром, её алтарём,
Когда она опустила нож и посмотрела на котёл, наполненный бурлящей субстанцией, воздух вокруг неё наполнился новой волной запахов. Это была смесь сладости и горечи, насыщенного аромата обугленного дерева и чего-то незнакомого, холодного, что пробирало до костей.
Её лицо осталось бесстрастным, но её глаза вспыхнули, как два золотых солнца, отражающих внутреннее удовлетворение. Грила знала, что всё было сделано идеально. Она стояла в центре этой бездны, воплощая собой силу, магию и вечную тьму Валдмора.
На массивном каменном столе перед Грилой были разложены ингредиенты, столь странные и пугающие, что они не могли принадлежать миру смертных. Каждый из них источал нечто уникальное: одни – слабое сияние, другие – мягкое шипение, третьи – ароматы, настолько насыщенные, что воздух вокруг стола, казалось, становился плотным.
В центре стоял сосуд из мутного стекла, внутри которого плескалась молочно-белая жидкость. Она была необычной: из её поверхности поднимались тонкие струйки пара, которые таяли в воздухе, издавая еле уловимый запах чистоты и свежести. Этот аромат напоминал первые зимние лучи солнца, но с каждым вдохом он оборачивался горечью несбывшихся ожиданий.
Грила наклонилась над сосудом, её жёлтые глаза сверкнули, отражая свет слабого сияния жидкости. Она черпнула её деревянным ковшом, чёрным от времени, но покрытым гравировками, которые переливались серебром. Её движения были медленными, почти ритуальными.
– Слёзы гордости, – пробормотала она, её голос прозвучал, как треск льда под ногами.
Она подняла руку, добавляя в ковш щепотку золотистого порошка, чей аромат, едва ощутимый, пробуждал странные воспоминания. Запах напоминал горькие травы, растущие на обугленных скалах, и тёплый дым, который одновременно манил и вызывал тревогу.
На другом конце стола, словно корона для её кулинарного искусства, лежала маленькая светящаяся субстанция. Это была душа, пойманная и заключённая в кристальную сферу. Её мерцание напоминало пульсацию живого существа, а внутри, казалось, ещё теплился последний крик её владельца. Свет этой души был обманчиво мягким, но, если смотреть на неё слишком долго, можно было почувствовать, как в глубине вспыхивает боль и отчаяние.
Грила подошла к сфере, её массивные пальцы двигались с удивительной мягкостью. Это было почти нежное прикосновение, контрастирующее с её массивной, грубой фигурой. Она подняла сферу на уровень своих глаз и несколько секунд смотрела на неё.
– Ты будешь центром этого блюда, –
Она осторожно вынула душу из сферы, её пальцы светились слабым золотистым светом, пока она держала её, словно самый драгоценный артефакт.
Грила медленно опустила душу в чугунный котёл, который стоял в самом центре кухни. Котёл был массивным, его чёрная поверхность блестела от веков использования. Резные руны на его боках слегка мерцали, словно пробуждаясь от долгого сна.
Как только душа коснулась поверхности жидкости в котле, по всей кухне разлился резкий аромат. Это был запах, который невозможно было описать одним словом: он был одновременно сладким, горьким и наполненным страхом.
Грила двинулась к полкам, вдоль которых, как верные стражи, висели её ножи. Эти орудия были её гордостью, её спутниками и её магическими проводниками. Каждый нож, с лезвием, будто созданным не из металла, а из самой сути страха, хранил свою тайну. Они не отражали света, как обычные клинки, но улавливали и возвращали взору самые тёмные образы, скрытые в душе тех, кто смотрел на них.
Один из ножей, тонкий, как волос, отливал ледяной синевой. Его поверхность напоминала гладь замёрзшего озера, под которой таилась бесконечная глубина, холодная и смертельная. Когда его вытаскивали из ножен, воздух вокруг будто замерзал, наполняясь пронзительным, колющим ароматом снежной бури.
Другой нож, массивный и изогнутый, словно клык древнего зверя, источал первобытную силу. Его лезвие казалось покрытым трещинами, но это была обманка: в этих трещинах скрывались отблески ржавого золота, который мерцал при малейшем движении. От этого ножа исходил запах земли и крови, впитавшейся в неё за долгие века.
Среди всех инструментов её взор остановился на одном – нож, который казался чёрным, как бесконечная ночь, но при движении отражал багровые отблески, будто пламя, заключённое в его сердце, пыталось вырваться наружу. Это был её любимый нож, её верный союзник, который она называла Танцующий крик.
– Тебе сегодня предстоит работа, – прошептала она, её голос звучал ласково, как будто она разговаривала с живым существом.
Грила провела пальцем по лезвию, её прикосновение было мягким, почти нежным, но это было лишь прикрытие для того, что произойдёт дальше. Лезвие ножа едва заметно дрогнуло в её руке, словно отвечая ей, и на мгновение его поверхность вспыхнула, словно отблеском крови.
Вернувшись к столу, Грила замерла перед тем, что лежало перед ней. Это был кусок светящегося мяса, но оно не было плотью в привычном понимании. Это была застывшая сущность, заключённая в форму. Её поверхность светилась мягким золотисто-серебристым светом, но если присмотреться, в её глубине можно было увидеть клубящиеся тени. Они медленно двигались, будто пытаясь вырваться наружу, но их удерживала магия, сильнее самой смерти.
Запах, исходящий от этого мяса, был невозможным: смесь сладости и боли, сгоревших цветов и ржавой меди. Этот аромат казался одновременно притягательным и отталкивающим, как музыка, которая будит в душе самые тёмные воспоминания.