Слуга демона
Шрифт:
Грила замерла, её взгляд переместился на мальчика. Её жёлтые глаза сузились, и в них на мгновение промелькнуло нечто, похожее на раздумье. Она пристально смотрела на Марека, словно видела его душу, ощупывала её своим нечеловеческим зрением, впитывала каждый миг его страха и вины.
На миг в её облике появилось что-то мягкое, почти человеческое. Но этот момент прошёл так быстро, что дети едва успели его уловить.
Она снова посмотрела на Лию, и её лицо стало жестоким.
– Ты за ним не спрячешься, – сказала она похожи на тихий шёпот ножа, скользящего по льду голосом. – Ты знала, что сделала, и думала,
С этими словами Грила подняла свой посох. Металлический крюк блеснул в свете огня, и воздух в комнате задрожал, словно наполняясь невидимой силой.
Тени в углах ожили и начали вытягиваться, как змеи, устремляясь к детям. У них не было чёткой формы, но угадывались лица, искажённые криком и страхом.
Пламя в камине потухло, и комната наполнилась звуками, напоминающими хруст ломающегося льда, а запах гари, смешанный с чем-то металлическим, стал ещё сильнее.
Лия закричала, но её голос потонул в гуле, который наполнил всё пространство. Тени замкнулись вокруг них, словно готовились поглотить детей, а Грила стояла неподвижно, наблюдая, как её воля становится реальностью.
Крик Лии прорезал густую тишину, как острый нож, но этот звук оказался недолгим. Её голос, полный ужаса и отчаяния, вдруг оборвался, заглушённый шепчущими тенями, которые сомкнулись вокруг неё. Тени, извивающиеся, как живые змеи, обвили её тело, покрывая его плотным, чёрным коконом. Лия сопротивлялась, но её движения становились всё слабее, как у птицы, запутавшейся в сетях.
Марек, стоящий в нескольких шагах, почувствовал, как воздух вокруг него будто застыл. Его ноги, окутанные ледяным страхом, словно приросли к полу. Каждое его усилие сдвинуться с места было тщетным, как попытка бежать в вязком болоте. В горле застрял ком, а в груди разлилась беспомощность, которая сжимала его лёгкие железным обручем.
Запах в комнате изменился. Теперь он напоминал смесь тлеющей золы и железа, тяжёлую, почти удушающую. Этот запах проникал в ноздри, заполняя всё сознание мальчика, заставляя его глаза распахнуться ещё шире.
Лия, заключённая в объятиях теней, была поднята в воздух. Её тело слегка дрожало, а волосы, рыжие, как огонь, свободно падали вниз, придавая ей вид пламени, застывшего в ночи. Её рот был приоткрыт, но звуков больше не было – тени лишили её не только свободы, но и голоса.
Грила шагнула вперёд, её тяжёлый плащ шуршал, касаясь пола. От её фигуры веяло чем-то древним и жутким, как будто сама ночь ожила и пришла забрать своё. Посох, который она держала, блестел тусклым зелёным светом, а металлический крюк на его конце отражал отблески огня, медленно угасающего в комнате.
Она подошла к Лии, и мальчик впервые увидел её вблизи. Её лицо, изрезанное морщинами, казалось застывшим в маске холодной жестокости. Её глаза, жёлтые, как светящийся янтарь, смотрели на девочку, но в них не было ни капли сожаления.
– Ты узнаешь, что такое истинное наказание, – прошептала Грила, её голос был тихим, но проникал в самое сердце, словно ледяной ветер, обжигающий до боли.
Крюк, который она держала, мягко коснулся груди Лии. От этого прикосновения по воздуху разошёлся запах – тяжёлый, ржавый, с примесью чего-то древнего, напоминающего мокрый мох, от которого веяло смертью.
Марек хотел закричать, но его голос предательски отказал. Его ноги
Его сердце сжалось, когда он услышал слабый, почти неслышный вздох сестры. Этот звук был последним, что она оставила после себя. В мгновение ока Лия исчезла, и тени вместе с ней рассеялись, как дым, оставив за собой лишь пустоту.
Запах в комнате стал удушающе густым. Железо, сырость и ледяной воздух смешались в один зловещий аромат, который заполнял лёгкие Марека, словно заглушая его собственное дыхание.
Он упал на колени. Деревянный солдатик выпал из его рук и глухо ударился об пол. Слёзы потекли по его щекам, горячие и солёные, как маленькие ручейки, вытекающие из источника, который невозможно было остановить.
– Сестра… – прошептал он, его голос был слабым, как затухающее пламя.
Комната погрузилась в мёртвую тишину. Марек остался один, и это одиночество было густым, как мгла. Ему казалось, что воздух вокруг стал ещё холоднее, а стены – ещё ближе, сужаясь, словно пытаясь его раздавить.
Он дрожал, но не от холода. Страх сковал его тело, проникая в каждую клетку, заставляя его чувствовать себя маленьким и беспомощным, словно муравей перед необъятной тенью.
Запах зимнего ветра напоминал о присутствии Грилы, а запах железа и смерти оставался в комнате, напоминая о том, что только что произошло.
Он не знал, сколько времени прошло, пока он сидел на полу. Может, минуты, а может, часы. Но одно он знал точно: этот запах и этот момент останутся с ним навсегда.
Снаружи морозная ночь поглотила деревню, укутанную в тишину, как в невидимый саван. Лёгкий ветер, пришедший с дальних холмов, приносил с собой запах зимнего воздуха – свежего, но пронизывающего до самых костей, с горьковатыми нотками инея, осевшего на ветвях деревьев. Но этот холодный аромат был смешан с чем-то иным, чем-то чуждым: слабым, почти неуловимым запахом сырой земли и железа, который сопровождал Грилу, когда она выходила из дома.
Её фигура выделялась на фоне бескрайнего белого полотна. Высокая, сутулая, она двигалась с размеренной уверенностью. Шаги её были настолько лёгкими, что снег почти не хрустел под её массивными сапогами, словно сам холодный мир расступался перед ней. Плащ, длинный и тяжёлый, из тёмного сукна, обшитый по краям грязным мехом, слегка развевался на ветру, оставляя за собой едва различимый запах прелой шерсти, будто пропитанной древней магией.
На её боку висела сумка, сделанная из грубой серой шкуры, местами потёртой, с глубокими швами, которые казались кривыми, как линии, нанесённые дрожащей рукой.
Внутри этой сумки лежало нечто яркое. Душа, заключённая в невидимую оболочку, излучала мягкий свет, похожий на свечение далёкой звезды. Она билась, как сердце, в такт чему-то невидимому, издавая еле слышные звуки, напоминающие шёпот. Это был не просто свет, а смесь эмоций, которые ощущались, даже если не смотреть на него.
Душа излучала чистоту, но эта чистота была испорчена, словно некогда идеальное зеркало покрыли тонкой сеткой трещин. Её аромат напоминал свежее яблоко, которое начало гнить: сладковатый, но с резкими, горькими нотами.