Соблазнение в академии
Шрифт:
— Дорожку постелить? — резко ответила Вера, даже не повернувшись к девушкам.
— Себе постели, — фыркнула Анфиса. — На ней и вынесем.
Вера отвечать не стала. Она смотрела на меня. Строгая, собранная и немного бледная. Рыжие кудряшки упрямо выбивались из-под вязанной шапки, летние веснушки почти выцвели.
— Это ведь не все?
«Зачем тебе мои сложности?» — едва не вырвалось у меня. Я не заслужила таких друзей.
— Это все, что я могу рассказать, — сказала мягко. Вера кивнула.
Мы молча досмотрели
— Вот, шушеры! — выругалась Есения. — Посмеяться хотят!
— Пусть, — отстраненно ответила я. — Пойду?
— Иди, — кивнула Вера. — Удачи.
Я сдала только со второй попытки, вымазавшись в холодной жиже так, что дома пришлось истратить месячный запас мыла. Лучше всех прошла Вера, лишь один раз поскользнувшись и упав в самом начале. Есении Дорохов назначил пересдачу на среду.
В гостевой домик я пришла, когда по зимнему холодная ночь надежно укрыла академию.
— Здравствуй, — Марийка быстро поднялась, строило мне войти.
— Здравствуй, Маша, — я села на тот же стул, что и утром. Сестра дождалась, пока устроится Аглая, и тоже заняла свое место за небольшим столом.
Некоторое время я рассматривала девушку, чувствуя на себе беспокойный взгляд мамы. Марийка смотрела то на свои руки, сложенные на столе, то на меня. В ее глазах вызов мешался с беспокойством. И чем дольше я молчала, тем больше было беспокойства. Но первой молчания не вынесла Аглая.
— Маша, расскажи сестре как сдала экзамен.
— Наставник меня хвалил, — Марийка ответил сразу, — сказал, что у меня явная предрасположенность к артефакторике.
— Это замечательная новость, правда, Вася?
— Да, — ответила я, испытывая неловкость от неумелых попыток мамы погасить напряжение.
— Маша очень старалась, готовилась целыми днями! — Аглая продолжала говорить с тем же напускным воодушевлением.
— Зачем ты здесь, Маша? — стараясь говорить спокойно, спросила сестру. — Три месяца назад ты приехала сюда не учиться. Что изменилось?
Марийка было вскинулась, желая возразить, но прикусила язык и ответила с таким же деланным спокойствием, что и я:
— Мне действительно нравилось здесь. И… я жалею, что поступила так. Это было… глупо.
Я не чувствовала вины в голосе сестры, но кивнула. Решение я уже приняла.
«Глава рода — я, мне за сестрой и присматривать».
— Как могу быть уверена, что это не повторится?
— Маша обещала… — попыталась вмешаться Аглая, но я остановила ее жестом.
— Я клянусь, — буркнула Марийка.
— Тогда слушай. Оставайся и учись, если сдашь экзамены. Но! Властью главы я клянусь, что изгоню тебя из рода, лишу наследства и титула, стоит тебе совершить подобную… глупость. Молчи, мама! Ты знаешь, что мои слова — это не пустой звук. Отвечай, Мария. Ты готова слушаться меня во всем?
Маша заговорила не сразу. Долгих
— Готова.
Было только две вещи, за которые стоило благодарить этот день. Во-первых, мне успешно удавалось гнать все мысли о Яне. А во-вторых, уснула я быстро и спала без сновидений.
29-е Туманя.
Экзаменационная неделя закончилась для меня не столь блестяще, как бывало ранее. Наставница Сухова поставила среднюю оценку за живопись, с историей я тоже справилась неважно. Так что, вкупе с гимнастикой, мой табель мозолил глаза тремя средними баллами. У Есении ситуация сложилась чуть хуже, зато Вера заслуженно получила высшие баллы по всем предметам.
Марийка всю неделю жила с Аглаей и, насколько знаю, вполне успешно сдавала экзамены. И неизбежно приближался тот день, когда сестра вернется после седьмицы отдыха, положенного после зимних экзаменов, и нам придется начинать отношения даже не с начала, а откуда-то из минуса.
В среду у меня был только утренний экзамен по государственному устройству, так что я ждала, что Ян пригласит меня в мастерскую. Боялась этого, нервничала, но ничего не могла поделать с желанием увидеть Вольского. Но сообщение пришло короткое и емкое:
«Работаю над ловушками. Буду в субботу».
И меня охватило облегчение, так густо приправленное разочарованием, что сложно было разобраться чего больше.
Сегодня, когда я возвращалась домой от Аглаи, меня перехватил Тео. Ждал у самой калитки, и мне ничего не оставалось, кроме как пригласить Теодора в дом.
— Объявления о помолвке не было, — сказал Тео, после того я совершила набег на владения Любавы, раздобыла в нагревательном шкафе оставленный для меня ужин и накрыла на стол. Еды с лихвой хватило на двоих.
— Не было, — согласилась я, делая вид, что целиком сосредоточена на еде.
— Могу я узнать причину?
— Можешь, — вздохнула я, понимая, что избежать этого разговора не выйдет. — Вольский сказал, что в обряде пока нет необходимости. Он придумал альтернативный артефакт.
— Нет необходимости? — Тео нахмурился. — Ведь он просил у государя разрешения на обряд. Разве не так?
— Так.
— А теперь в этом нет необходимости? Он передумал?
— Не совсем, — я неловко поерзала. Со вздохом отложила приборы. — Он хочет, чтобы я по своей воле пришла к нему.
— То есть, — медленно произнес Тео, внимательно глядя на меня, — если не захочешь, ты можешь не проходить обряд с Вольским?
— Понимаю, к чему ты клонишь, Тео! — я разволновалась окончательно. Встала, несколько раз прошла от двери до лестницы на второй этаж. Теодор молча следил за моими метаниями. — Но это так ненадежно! Пока не решится вопрос с войной, я буду в подвешенном состоянии! То ли пригожусь, то ли обойдется! Как я могу пообещать что-то тебе, когда мое обещание ничего не стоит?!