Соблазнение в академии
Шрифт:
— Чуть больше чем через месяц отец объявит о моей помолвке с Дэлией, — в отличие от меня Теодор выглядел спокойным. — Я планировал сообщить о нашей с тобой помолвке на зимней седьмице, но я уезжаю завтра и родителям мне сказать нечего.
Тео сделал паузу, словно надеялся, что возражу, но я молчала.
— Я не стану перечить родителям. Дэлия славная девушка, у нас будет хорошая семья.
Я вернулась на свое место. Спокойствие Теодора коснулось и меня.
— Ты хорошо знаешь ее? — спросила тихо.
— Да. Мы часто виделись
— Прости, — вырвалось жалобное.
— Сердцу не прикажешь, — Теодор невесело хмыкнул. — Я понимаю.
— Не в этом дело… — попыталась возразить я, но мужчина меня перебил:
— Разве? Я прекрасно понимаю, что такое долг. Но… если бы я узнал, что на мне больше нет обязательств, я был бы на твоем пороге через пять минут.
— Я не уверена…
— В том-то и дело, — Тео грустно усмехнулся. — Повторю, в этом нет твоей вины. Я всегда понимал, что ты меня не любишь. Не возражай, Лисса. Знаю, что хорошо относишься, доверяешь. Но я надеялся, что после обряда твои теплые чувства станут горячими.
— Тео…
— Не нужно, Лисса, — Теодор поднялся. К еде он так и не притронулся. — Любить — это прекрасно. Я ни о чем не жалею. Когда полюбишь сама, поймешь.
— Я бы поспорила насчет любви, — вслух сказала я, когда за моим бывшим будущим мужем закрылась дверь. — Прекрасно? Вовсе нет. Страшно, нервно и болезненно.
В одном Теодор был прав, я не любила его. Признавала все достоинства, ценила как друга, доверяла и уважала. Но сердце не дрогнуло, когда он заговорил о невесте.
А вот когда я думала об Аде Охана — красивой, женственной и яркой — на сердце словно кислотой плескали.
«Демьяна нет неделю. Вдруг он поехал к ней?»
Любовь — отвратительное чувство, приносящее лишь неуверенность и тревогу, отвлекающее от того, что должно быть первостепенно — долга и ответственности. Я глава рода и не имею права на легкомыслие.
«Но обрядом с Вольским ты убила бы одним камнем двух кроликов — принесла пользу державе и получила бы любимого мужчину. Зачем сопротивляться?»
От этой мысли сладко скрутило низ живота, из груди вырвался протяжный вздох.
Я попыталась представить, какая бы жизнь ждала меня с Демьяном. По всему выходило, что нескучная. Демьян талантлив, остроумен и начитан. Но разве эти качества я искала в будущем муже? Разве не верность, честность и благородство?
О какой честности может идти речь, если мужчина водил меня за нос три месяца? О каком благородстве, если его целью было соблазнить меня? О какой верности, если заигрывая со мной, он содержал любовницу?
Теодор никогда бы так не поступил. И почему так вышло, что восхищаясь определенными мужскими качествами, я влюбилась в мужчину, который ими не обладает?
Да, обряд обеспечит верность, но доверие… Его так легко потерять и так трудно вернуть.
Спать я легла в смятенных чувствах. И сон мне приснился соответствующий.
30-е Туманя.
Ночью выпал снег. Не первый, но основательный. Мой яблоневый сад превратился в сказку — ветки припорошило снегом, и одинокие красные яблоки смотрелись дико, но красиво.
Я шла к мастерской, оставляя на свежем снеге первые следы. Большинство учеников уехали к родным еще вчера, остальные безмятежно спали после сложной экзаменационной седьмицы.
Вольский ждал меня в дверях мастерской. Без маски.
— Я хочу пригласить тебя в город, — сказал он, уверенно шагнув мне навстречу.
— Зачем?
— Просто прогулка. В последний день осени. Все должны отдыхать, и ты тоже.
— И тебе можно идти вот так? Без маски? — холодный ветер забрался в рукава, я плотнее запахнула шубку.
— Сейчас я Градский, — Ян улыбнулся лукаво и весело. Так заразительно, что мои губы против воли растянулись в ответ, — мне можно все.
— А как же зеркало? — я все еще сомневалась.
— Подождет.
Неуверенно кивнула, и Градский воспринял это как сигнал к действию. Подхватил под руку и повел к выходу, а потом и к стоянке с самоходками.
— Смешно, наверное, было, когда я расспрашивала тебя про тебя же, — с горечью хмыкнула, вспомнив давний разговор в экипаже. — Тогда ведь еще заметила, что самоходки похожи.
— Не смешно, — Ян открыл для меня дверь, дождался пока я сяду, но не уходил. Стоял, придерживая дверь и глядя на меня, — но, честно скажу, приятно. Приятно, что вспомнила, что интересовалась. Меня тогда разрывало от желания признаться.
Я отвела взгляд. Слишком близко стоял Ян, и слишком сильно хотелось верить в искренность его слов. И слишком страшно ошибиться.
— Куда мы поедем?
— Не в «Приют Чародея», это точно, — Ян усмехнулся, возвращая голосу непринужденный тон. Обошел экипаж и сел за руль. — Есть одно место, которое я никому не показывал.
Мы ехали неспешно. Дорогу замело, и иногда я не видела разницы между ней и полями вокруг. Но самоходка уверенно катилась по неутоптанному снегу, и вскоре я перестала опасаться, что мы застрянем.
— Государь знал, что ты работал в театре?
— Нет, — Ян коротко взглянул на меня и вернулся к управлению.
— А Черняхов?
— Никто не знал. Кроме… — мужчина замялся.
— Ады, верно?
— Да.
Я вдруг задумалась. Помотала головой.
«Нет, ерунда. Не сходится».
— Я порвал с Адой. Давно. Она уехала на родину, как и мечтала.
— Угу, — отстраненно кивнула я, и Ян не выдержал:
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем хорошем.
— И все же?
— Я думала о том, — решилась я, — что будь Ада одаренной, могла ли она испортить мою заготовку? Я давала ей пропуск, помнишь?