Собрание сочинений. Том 46 часть 2
Шрифт:
(«Пока потребности и просты, и немногочисленны, работник находит достаточно времени для выполнения всей своей работы; когда потребности становятся разностороннее, людям приходится работать более напря¬женно; люди начинают ценить время; поэтому вводится торговля. Купец как посредник между работником и потребителем» (там же, стр. 171).)
(«Деньги — общая цена всех вещей» (там же, стр. 177).)
«Деньги представлены купцом. Для потребителей купец представляет собой совокупность мануфактуристов, а для последних — совокупность потребителей, и обоим классам его кредит заменяет применение денег. Он поочередно представляет потребности, мануфактуристов и деньги» (там же, стр. 177, 178).
В отличие от действительной стоимости, которую Стюарт, см. том I, стр. 181—183, определяет весьма путано (он думает при этом об издержках производства) как количество овещест¬вленного труда («то, что работник может выполнить за день» и т. д.), как необходимые расходы работников и как цену сырья, — он
У Стюарта категории еще очень изменчивы; они еще не за¬фиксированы, как у А. Смита. Только что мы видели, что действительная стоимость тождественна с издержками произ¬водства, причем наряду с трудом рабочих и стоимостью мате¬риала странным образом фигурирует еще заработная плата как особая составная часть. В другом месте он понимает под внут¬ренней стоимостью товара стоимость его сырья или само сырье, в то время как под полезной стоимостью он понимает затрачен¬ное на товар рабочее время.
«Первая есть нечто реальное само по себе. Например, серебро в серебря¬ном плетении. Внутренняя стоимость шелковой, шерстяной или льня¬ной ткани меньше, чем первоначально употребленная стоимость, потому что она стала почти непригодна для иного употребления, помимо того, для которого предназначена эта ткань; полезную стоимость, напротив, следует оценивать соответственно труду, затраченному па ее произ¬водство. Труд, затраченный на видоизменение, представляет собой отрезок времени человека, которое, будучи полезным образом употреблено, придало форму какому-нибудь веществу, сделавшую это вещество полезным, укра¬шающим или, короче говоря, пригодным для человека, косвенно или непосредственно» (там же, том I, стр. 361, 362).
(Действительная потребительная стоимость есть форма, приданная веществу. Но сама эта форма есть лишь покоящийся: труд.)
«Установление обычного уровня цены какого-нибудь предмета пред¬полагает его частое и привычное отчуждение. В странах, где господствует простота,.. почти невозможно установить какой-либо определенный уровень для цен предметов первой необходимости… При таком состоянии общества трудно встретить в продаже пищевые продукты и предметы первой необходимости: никто их не покупает; ибо главное занятие каждого человека — это производить их для самого себя… Только продажа про¬дуктов может определить их цены, и только частая продажа может уста¬новить определенный уровень цен. Частая продажа предметов первой необходимости означает разделение жителей на земледельцев и на свобод¬ные руки» и т. д. (там же, том I, стр. 395, 396).
(Учение об определении цен массой средств обращения впер¬вые было выдвинуто Локком, повторено в «The Spectator» от 19 октября 1711 г., было развито и элегантно формулировано Юмом и Монтескье; в своей основе было формально доведено до крайности у Рикардо и со всеми своими нелепостями практи¬чески применено к банковому делу и т. д. Лойдом, полковни¬ком Торренсом и т. д.) Стюарт полемизирует против этого уче¬ния, и притом его анализ антиципирует по существу почти все, что впоследствии доказывали Бозанкет, Тук и Уилсон (Стюарт, цит. соч., том I, стр. 399—404).
(Стюарт приводит, между прочим, в качестве исторической иллюстрации:
«Известен факт, что в эпоху, когда Греция и Рим утопали в богатстве, когда редкие вещи и произведения избранных художников продавались по чрезмерным ценам, быка покупали за бесценок, а хлеб был дешевле, быть может, чем когда-либо в Шотландии… Спрос пропорционален не ко¬личеству потребителей, а количеству покупателей; но потребители — это все жители, покупатели же — лишь те немногие работники, которые являются свободными… В Греции и Риме господствовало рабство: те потребители, которые жили за счет труда своих собственных рабов или государственных рабов или питались хлебом, раздававшимся народу бесплатно, не имели надобности ходить на рынок; они не конкурировали с покупателями… Так как было мало ремесленников, то спрос в общем был небольшой; следовательно, количество свободных работников было невелико, а они были единственными лицами, которые могли иметь нужду в покупке пищи и предметов первой необходимости: следовательно, кон¬куренция покупателей должна была быть сравнительно небольшой, а цены должны были быть низкими. Далее, рынки снабжались отчасти излишками, произведенными на землях знатных лиц, обрабатываемых рабами; а поскольку они жили за счет земли, излишки в известном смысле ничего не стоили их собственникам; и так как количество тех, которые имели надобность в покупках, было ничтожно, эти излишки продавались дешево. Кроме того, вследствие бесплатной раздачи хлеба народу, на рынке по необходимости должен был быть застой, и т. д. Напротив, на редкую изысканную рыбу или на художника существовал большой спрос, и поэтому цены невероятно повышались и т. д. В ту эпоху роскошь, хотя и чрезмерная, была уделом немногих, и так как деньги в общем обра¬щались среди масс лишь медленно, они всегда застревали в руках бога¬чей, которые не знали никакой меры, кроме собственной прихоти, при установлении цен того, чем им хотелось обладать» (Стюарт, цит. соч., том I, стр. 403—405). )
«Счетные деньги суть не что иное, как произвольный
«Так как стоимость товаров зависит от общего сочетания обстоя¬тельств, связанных как с самими товарами, так и с прихотью людей, то стоимости товаров должны рассматриваться как изменяющиеся только в их взаимном отношении друг к другу. Следовательно, все, что нарушает или запутывает установление этих изменений пропорции посредством всеобщего, определенного и неизменного масштаба, неизбежно вредит торговле и препятствует отчуждению» (там же, стр. 104). «Следует непре¬менно различать цену (т. е. монету), рассматриваемую как мерило, и цену, рассматриваемую как эквивалент стоимости. Металлы неодинаково хорошо выполняют эти две функции… Деньги — идеальный масштаб с равными делениями. Если меня спросят, что должно быть нормальной единицей стоимости каждого деления, я отвечу, поставив другой вопрос: какова нормальная величина градуса, минуты, секунды? Они не обла¬дают такой нормальной величиной. Но если только определено одно какое-нибудь деление, то, по самой природе масштаба, все остальные деления должны соответственно следовать этому определению» (стр. 105). «При¬мером таких идеальных денег служат банковские деньги в Амстердаме и деньги в Анголе на африканском побережье… Банковские деньги неиз¬менны подобно скале в море. Цены всех предметов регулируются соответ¬ственно этому идеальному стандарту» (там же, стр. 106, 107).
В коллекции итальянских экономистов, изданной Кустоди, Parte Antica, Тото III, Джеминъяно Монтанари в сочинении «Della Moneta», написанном около 1683 г., говорит об «изобрете¬нии» денег:
«Сношения народов между собой распространились по всему земному шару до такой степени, что, можно сказать, весь мир сделался как бы одним городом, в котором происходит непрерывная ярмарка всех товаров, где каждый человек, сидя дома, может посредством денег приобретать и наслаждаться всем, что в другом месте производится землей, животными и человеческим трудом. Удивительное изобретение!» (стр. 40). «Но изме¬ряемым вещам свойственно находиться в таком отношении с мерилом, что измеряемая вещь становится в известном смысле мерилом измеряющей вещи, так что подобно тому, как движение есть мерило времени, так и время становится мерилом самого движения; поэтому получается, что не только деньги являются мерилом наших желаний, но и наоборот, желания являются мерилом самих денег и стоимости» (стр. 41, 42). «Совершенно ясно, что чем большее количество денег будет обращаться в торговле, в пределах какой-либо провинции, по сравнению с продавае¬мыми товарами, находящимися там, тем дороже будут эти товары, если можно назвать вещь дорогой потому, что она стоит много золота в стране, изобилующей золотом, а не считать само золото в этом случае дешевым, раз так много золота приравнивается к другой вещи, которая в ином месте считается более дешевой» (стр. 48).
«Сто лет тому назад главной чертой в торговой политике наций было накопление золота и серебра как богатства по преимуществу» (W. Gouge. A Short History of Paper Money and Banking in the United States. Phila¬delphia, 1833, Part I, стр. 67).
Меновая торговля в Соединенных Штатах (см. W. Gouge. Part II, стр. 3 и сл.):
«В Пенсильвании, как и в других колониях, обширная торговля производилась путем мены… Еще в 1732 г. в Мэриленде был принят закон, превращающий в законное платежное средство табак, по курсу один пенс за фунт, и просо, по курсу 20 пенсов за бушель» (стр. 5). Но вскоре, «вследствие торговли с Вест-Индией и тайной торговли с испан¬цами, серебро стало столь изобильным, что в 1652 г. в Новой Англии был основан монетный двор, чеканивший шиллинги, монеты в 6 пенсов и 3 пенса» (там же). «В Виргинии в 1645 г. была запрещена меновая тор¬говля; испанская монета в 6—8 шиллингов сделалась стандартной монетой этой колонии» (испанский доллар)… «Другие колонии присвоили доллару различные наименования… Номинально счетные деньги были повсюду те же, как в Англии. В стране имели хождение по преимуществу испанские и португальские монеты» и т. д. (там же, стр. 5, 6). Законом королевы Анны была сделана попытка покончить с этой путаницей (стр. 6).