Солнце больше солнца

Гергенрёдер Игорь Алексеевич

– Хорош пар от кваса. Какой был?
– спросил гость хозяина.

– Из ржаных сухарей с настоем лесной душицы!
– ответил тот с охотой.

– Угу, - изрёк Маркел Николаевич, будто узнал необыкновенно для себя важное.

Впятером чаёвничали: Борисов, Неделяев и три женщины; степенно пили чашку за чашкой. Маркел Николаевич видел бросаемые на него взгляды, вопрос в них, и, наконец, проговорил:

– Со свадьбой не буду тянуть.

Хозяин со стуком поставил чашку на блюдце.

– А теперь по стаканчику!
– взглядом передал приказание Авдотье и Евдокии,

они принесли напитки.

Мужчины стали пить водку, женщины помаленьку - сладкие наливки. Потом Неделяев велел Анюте собраться, чтобы ехать с ним, в это время Авдотья позвала Борисова в другую комнату. Когда Маркел Николаевич вёл избранницу к мотоциклу, их нагнал хозяин, повлёк друга в сторонку, сказал тихо:

– Авдотья просит - если хочешь свадьбу в июле, устрой после Дня Петра и Павла, оно будет подходяще по-церковному.
– Добавил тоном извинения: - Я стал ко всему такому прислушиваться.

Неделяев, помедлив, произнёс:

– Я тоже буду.

Он помог Анюте усесться в люльку мотоцикла, поправил на пассажирке плащ, позволил себе сказать:

– Горло от ветра береги.

93

Накануне дня Святых Петра и Павла жених на мотоцикле съездил в Сорочинск, привёз три ящика серебристоголовых бутылок "Советское шампанское". Свадьбу начали играть в первый день мясоеда. У лесничего оказался своим человек, знакомый со священником ближнего прихода, батюшке передали просьбу, и матушка одолжила лесничему для Анюты подвенечное платье, которое хранила со своей свадьбы.

Прикативший к Борисову жених, принимая из рук заботливого друга узел с платьем, попросил:

– А из леса ничего не вези.

– Думаешь, домашняя скотина меньше заражена?
– обиделся Дмитрий Сергеевич.

– Да не знаю я!
– болезненно морщась, ответил Неделяев.
– Но лесная дичь могла и на месте взрыва побывать.

У себя во дворе он наблюдал, как режут купленных для свадьбы молодых овец: "Заражены? Насколько опасно?" Потом глядел на гостей, которые подходили кто с улыбкой, кто без, но все - предвкушая гуляние, - и жестоко завидовал им: "Ни у кого нет моих мыслей. Без помех сусликам радость!"

Обе дочери Виктория и Любовь воздержались от приезда. Приехал сын Лев, привёз в подарок полуботинки чехословацкого производства и кожаный, с двумя замками и ремнём с застёжкой, портфель для рукописи - "если надо куда её повезти". Сын не сомневался, что отец живёт и будет жить в страсти творить.

Гуляло в доме Маркела Николаевича почти всё сельское начальство. Председатель колхоза Александров, которому ныне в страду не полагалось духа перевести, уделил свадьбе час позднего вечера. Лесничий с Авдотьей и Евдокией прибыл на приобретённом не так давно первом советском "Москвиче". Приехала на подводах из лесной деревушки родня Анюты: мать, две тётки и старичок, которого они называли дядюшкой. Он зарос седой бородой до самых глаз, а череп обтягивала совершенно голая желтоватая кожа.

Мать Анюты после первого тоста произнесла, словно наедине с собой:

– Отдала дочь, отдала!

Тётки и дядюшка как будто бы вовсе ничего не говорили.

Дядюшка выпил не как все. Повернул руку ладонью вниз, выпрямил пальцы, поставил на них полный стакан другой рукой и, более ею не касаясь стакана, поднёс его ко рту, вылил в себя содержимое, как воду, после чего в самозабвенном удовольствии помотал головой. Лесничий шепнул Неделяеву, что старичок отбывал за Полярным Кругом двадцать пять лет как троцкист, был выпущен при Хрущёве.

– Нашли троцкиста!
– ядовито высказался Маркел Николаевич.

Гармонист заиграл на аккордеоне танго "Брызги шампанского", под него угостились пенным напитком. Потом зазвучал вальс, и Маркел Николаевич изумил всех, кто давно его знал, умением вальсировать: пригласил жену Александрова, за нею директрису школы, потом учительницу.

Анюта не танцевала, сидела за столом с явной боязнью сделать что-то не то, глядела на мужа взглядом, просящим помощи. А он, по мнению почти всей свадьбы, оплошал: неуж-де при его достатке и авторитете не мог найти покрасивше да даже и помоложе? Приметили, что нет в нём чистого положенного веселья - смеётся, когда нужно смеяться, и вдруг в глазах скользнёт тоска. "Печаль у него по своим молодым годам. Каким петухом топтал девок и молодок!" - загуляло объяснение.

94

Маркел Николаевич раздумывал, куда с молодой женой поехать, - подошло время отпуска. Незнакомые края его не тянули, всего-то раз уезжал он в отпуск - в дом отдыха у озера Иртяш. А теперь хоть ненадолго бы вырваться туда, где не сыпался пепел "Снежка". Погостить у дочерей в Куйбышеве на Волге? На намекающие письма дочери отвечали, что живут с детьми в тесноте, одного отца ещё могли бы принять на несколько дней, а куда вдвоём с женой?

Он слышал - можно отправиться "дикарями на море", заплатить за комнатку: мол, живущие у моря этим промышляют. Такое не подходило - заплати-де, да не забывай, в чьём ты доме.

Принять отца с Анютой согласился сын, хотя и жил в одной комнате коммунальной квартиры. Кровать у него оказалась двуспальная, себе поставил раскладушку. Ростом он был с отца, но худ в свои двадцать восемь, глаза глядели спокойно-внимательно, улыбались редко.

Ещё при встрече на вокзале Маркел Николаевич извинился:

– Никакого продукта от нас не привёз, лучше всё буду здесь покупать.

Из вагона-ресторана он захватил две бутылки красного портвейна "777", изготовленного в далёком Азербайджане. Сын подал на стол среди немудрёной еды сало с базара, вскрытые банки бычков в томате, поставил поллитровку "Столичной".

Маркел Николаевич стал рассказывать то, что не успел сообщить сыну в его приезд на свадьбу: в Саврухе те и те умерли от белокровия, от рака, у тех пала скотина.

– Хоть беги!
– выдохнул он, выпив водки и забыв закусить.
– Но, сам знаешь, - под каким предлогом просить перевода в другое место или увольняться? Я член партии - копаться будут.

– Надо пенсии подождать, - сказал сын успокаивающим тоном.

– Будет она меня обходить эти пять лет?
– спросил с чёрным смешком отец, выбрав слово "она".