Солнечный рисунок

Алексин Анатолий Георгиевич

— Полагаю, вы мыслите верно, — одобрительно кивнул Райт. — С вашего дозволения я отправлюсь в ближайший участок, начну рассылать телеграммы по всем дивизионам города.

— Да. Но тебе придётся побегать пешком. Карбой и его кэб всё ещё мне нужны, — сказал я.

Он усмехнулся.

— Само собой, мистер Лестрейд. Я мухой!

Я же дождался появления Ватсона, который при виде меня остолбенел.

— Простите меня, дорогой доктор! Честное слово, я не специально. Словно сама судьба сводит нас

вместе.

Он улыбнулся.

— Порядок, Лестрейд! В моей практике бывали случаи похлеще… Я, конечно, рад снова видеть вас, инспектор, но, приношу извинения — пациент нуждается в моём внимании несколько больше.

— До свидания, доктор. Надеюсь, вы вернёте беднягу к жизни!

С этими словами я покинул кабинет маклера.

Карбой не очень обрадовался известию, что надо опять куда-то ехать, без всяких перспектив на компенсацию.

Хорошо, что адрес леди Фоссет врезался в мою память не хуже удара её зонтика по голове.

Старушка была дома. Лакей — тощий, с кожей гладкой, словно по ней прошлись утюжком, — провёл меня к ней.

— Лестрейд? — удивилась она, но всё равно протянула руку для поцелуя.

— Не хотел вас беспокоить, но обстоятельства заставили меня обратиться к вам за помощью, — сообщил я после того, как приложился к её ручке.

— Неужели вы алчете возмездия за то недоразумение, что между нами приключилось? — печально вздохнула она.

— Конечно, нет, — улыбнулся я. — Мне казалось, мы расстались в тот день почти друзьями.

— Не в моих правилах водить дружбу с полицией, но теперь я знаю о ваших злоключениях в родном Лидсе. Газеты склонны преувеличивать, но даже если половина из того, что они о вас написали — правда, вам пришлось немало вынести на своём пути. И всё равно — не сломались и вернулись на службу. Полагаю, вы — весьма необычный человек, Лестрейд, — задумчиво произнесла она, а потом посмотрела прямо мне в глаза:

— Вы сказали, что мы расстались тогда почти друзьями… Так вот: я бы хотела, чтобы слова «почти» больше не было в нашей дружбе.

— Это великая честь для меня — называть вас моим другом, — сказал я.

— Итак, чем я могу помочь вам, Джордж?

— Вам знакома некая Изабелла Грей? Девичья фамилия — Келлер, она иностранка и, по моей информации, могла работать у вас горничной.

Её глаза удивлённо расширились.

— Да, я её знаю. Только у вас неверная информация, Джордж. Изабелла Келлер действительно работала горничной. Но, не у меня, а у моей племянницы, которую вы, кстати, прекрасно знаете.

Я замер. Да что ж за вечер чудес такой, в самом деле!

— Погодите… Вы хотите сказать, что Изабелла служила у Элизабет… То есть, у леди Элизабет Паттерсон? — поправился я.

Господи, как всё переплелось в этом странном клубке!

Мою обмолвку заметили.

Леди Фоссет с трудом скрыла лукавую улыбку.

— Вы всё правильно поняли, дорогой Джордж. Изабелла служила у неё горничной, проработала несколько лет и, насколько мне известно, нареканий на неё у племянницы никогда не было. Скажу больше: Лизи… Элизабет всегда очень хорошо относилась к Изабелле. Она была очень счастлива, когда горничная нашла своё счастье в замужестве. Лизи буквально прикипела к девушке душой.

— Скажите, а если Изабелла вдруг обратится по старой памяти к вашей племяннице с какой-нибудь просьбой, та ей поможет или ответит отказом?

Леди Фоссет улыбнулась.

— Вижу, вы плохо знаете Лизи. Она очень добра, порой чрезмерно, к людям из её окружения. Конечно, она не откажет.

— В таком случае, вынужден откланяться и нанести визит леди Элизабет, — сказал я.

Женщина вдруг напряглась.

— Джордж, я не имею права спрашивать у вас, откуда у Скотланд-Ярда возник такой интерес к Изабелле… Вы наверняка обязаны молчать по долгу службы… И всё-таки мне хотелось бы знать: моей Лизи точно ничего не угрожает?

Она с мольбой посмотрела на меня.

— Джордж, у меня больше никого нет, кроме неё. Если с Лизи что-то случится, моё сердце разорвётся в тот же миг, как я узнаю об этом известии.

Я не имел морального права лгать этой прекрасной женщине.

— Мы подозреваем Изабеллу Грей как минимум в одном убийстве — она отравила своего мужа, и в одном покушении на убийство…

Про забитого насмерть любовника — таможенника О’Райли я упоминать не стал, поскольку ещё не был до конца уверен, что миссис Грей была в нём замешана.

— Она очень опасна, — добавил я в конце.

Нет никого опаснее крысы, которую загнали в угол.

— Тогда сделайте всё, чтобы Лизи не попала в беду, — попросила леди Фоссет.

Я кивнул.

— Благослови вас господь, мистер Лестрейд! — напутствовала она меня на прощанье.

И снова колёса кэба загрохотали по булыжной мостовой.

И чем ближе мы были к дому Элизабет, тем тревожнее становилось у меня на сердце. Из кэба я выходил уже мрачнее тучи.

Вот и её дом, прелестный, элегантный, на вид даже немного кукольный.

Я птицей взлетел на крыльцо и замер перед дверью. Сердце внутри колотилось с бешеной силой.

Посчитав до десяти, чтобы немного успокоиться (вдруг я просто себя накрутил?), я взялся за дверной молоток и постучал.

Ответом мне стало длительное молчание, тем не менее, я чувствовал, что в доме кто-то есть. Пресловутая оперская чуйка или что-то ещё — не суть, я знал: Лизи находится внутри.

— Детектив Лестрейд, Скотланд-Ярд! Откройте, пожалуйста, или я взломаю дверь! — почти прокричал я.