Солнечный змей
Шрифт:
Жжение на запястьях слегка ослабло, язычки пламени на груди улеглись, опали, из тёмно-пурпурных стали рыжими. Речник выгнул обе ладони, вцепился в стебель. «Ещё раз…»
– Лаканха!
Пламя побагровело и взметнулось на локоть вверх, но Фриссу было не до него – он тихо шипел от боли, попав под удары десятка огненных плетей. Руки онемели, перед глазами поплыли алые пятна, сердце забилось где-то под ключицами, стремясь выскочить в горло. По лицу тёк холодный пот, заливая глаза. Речник зажмурился.
– Боги мои! – за гулом крови в ушах он не услышал шагов по лестнице и хруста
– Достойное упорство, – громко вздохнула она. – Теперь я знаю, как коатеки срезали под корень горы. Но тут нет гор, а ты надорвёшь себе сердце.
– Тебе какая забота? – поморщился Речник. – Мне его живьём вырвут.
– Ц-ц-ц, – поцокал языком Призыватель, щедро выплёскивая на Фрисса приятно пахнущее масло из кувшина. – Не приписывай нам ваши коатекские обычаи. Не живьём.
Речника снова намазывали маслом с ног до головы, и очень тщательно, и, судя по запаху, это было не то масло, что два или четыре Акена назад. Сколько у них там благовоний?..
– Призыватель… я твоё имя знаю? Никак не вспомнить после дурманного пойла, – вздохнул Речник и повернул голову, чтобы взглянуть крысе в глаза. Существо – как он и ожидал – выронило губку и шарахнулось к стене.
– Хватит уже, Водяной Стрелок, – оно недовольно шевельнуло усами и перешагнуло через его руку, подсовывая под шею неудобный валик. – Называй меня как угодно, моё имя ты не узнаешь.
«Стать бы таким магом, каким меня тут считают, я бы оружие против Тзангола не искал,» – мечтательно сощурился Фрисс. «Я бы ему хвост в пасть затолкал и Гедимину сдал на опыты. В нём, небось, ирренция – на все станции хватит…»
Крыса вылила масло ему на голову и возилась сейчас с волосами, распутывая их и собирая в косу. «Выберусь – до зимы не отмоюсь,» – Речник посмотрел в потолок.
– Призыватель, на кой ты меня маслишь? – недовольно спросил он. – Жарить собрался?
– Это для очищения, – ответила крыса, коротко пискнув – видно, сначала на языке вертелось другое. – А когда с тебя снимут кожу, эти мази хорошо её сохранят. Ты есть будешь?..
…Сверху часто доносился топот, и что-то похрустывало – корабль, небесная змея, извивался меж ветвей и едва успевал уклоняться от прутьев и лоз, метящих в шар. Весь корпус вакаахванчи ходил ходуном, выгибаясь во все стороны, и Фрисс бултыхался в трюме, как на дне корзины, летящей вниз по склону холма.
– Мрря-ау! Мрря, мерртвяки, что за меррзость… Мрря-а! Фррисс, где ты?! – метался в забытьи хесский кот, колотясь о пол. Его снова терзали кошмары.
– Алсаг! – крикнул Речник. За стеной завыли.
– Мерртвяки, пррочь от меня-ау! Пррочь! Мррау-у-у… – вой оборвался громким шипением, и всё стихло.
– Алсаг, чего ты кричишь? – громким шёпотом спросил Фрисс.
– Мерртвяки… – еле слышно ответил хеск. – Еле выррвался, меррзкие тварри…
Корабль с треском налетел на дерево, сверху захрустели ветки, зашуршала листва. Кто-то сердито кричал, движители корабля громко шипели, весь он качался из стороны в сторону. Фрисс, уставший от болтанки, раздосадованно вздохнул.
– Хаэй! Во что вы там влетели?! – крикнул
…Вокруг было темно и тихо – только лягушки надрывались на отдалённом болотце. Фрисс пошевелил затёкшими пальцами, выгнул ладони, цепляясь за удерживающий его стебель. На прочной лиане уже можно было нащупать глубокие тонкие пропилы и множество щербин.
«И ещё раз…» – Речник стиснул зубы и глубоко вдохнул.
– Лаканха!
Сквозь гул крови в ушах он услышал слабый хруст. Руки, сведённые судорогой, дёрнулись вверх. Фрисс осторожно пошевелил ими – они поддались. Ремни, обмотанные вокруг запястий, неохотно соскользнули с размочаленного стебля. Речник судорожно выдохнул и сел, настороженно озираясь. Багровые ленты огня по-прежнему опоясывали его тело и обвивали руки, под ними уже проступили розовые полосы ожогов. Фрисс подул на руки, унимая боль, и подёргал стебель, удерживающий ноги. Ещё немного наклониться и…
Несколько мгновений спустя лиана захрустела и брызнула соком. Речник оборвал разлохмаченные волокна, вытащил стебель из запутанных ремней и рывком поднялся на ноги. Голова кружилась, в груди неприятно ныло. Фрисс вслушивался в ночную тишину – кажется, его трепыхания никого не разбудили…
Хлипкая плетёная дверца выгнулась пузырём, костяные засовы повылетали из пазов. Речник придержал их и выскользнул, пригибаясь, к лестнице. Тонкая стенка захрустела под руками, прутья медленно разошлись. Фрисс отломал мешающие полосы коры и протиснулся в дыру. Несколько секунд показались ему бесконечными, но всё же костяная защёлка с громким хрустом распалась надвое, и очередная дверца качнулась на разболтанных петлях. Фрисс вошёл в клетушку, ладонью ощупывая потолок. Нецис, обвитый огненными лентами, лежал в двух шагах от двери и светился на весь трюм. Крохотная стрелка по-прежнему торчала в его груди.
– Нецис! – Речник вырвал стрелу и пропихнул сквозь решётчатый пол. Некромант прерывисто вздохнул и зашевелился, с трудом разлепив веки. Глаза сверкнули холодной зеленью.
– Сейчас, потерпи, я тебя вытащу, – прошептал Фрисс, ощупывая путы на руках колдуна. Сквозь ремни был пропущен гибкий стебель лианы – такой же, от какого недавно отделался сам Речник. От запястий до плеч руки притянуты были к полу широкими кожаными петлями, такие же петли обхватили живот и грудь – Некромант был привязан к кораблю намертво. Фрисс дёрнул ремешок, резко выдохнул и вцепился в него зубами.
– Фрисс, как ты… – прохрипел Нецис, изумлённо глядя на Речника, тут же сузил глаза и обмяк. – Оставь меня. Беги и не оглядывайся. Ну?!
– Тише. Я никого не оставлю, – сверкнул глазами Фрисс, выплёвывая пожёванный стебель. Обломки выпали из ремней, руки Некроманта дёрнулись и замерли – три браслета из тугой кожи так просто было не перегрызть…
– Дёргайся, пусть оковы ослабнут, – прошептал Речник, растерянно оглядываясь. – Я наверх. Найду, чем перерезать.
Нецис приподнял голову, тяжело дыша. От яда, влитого в кровь, пена засохла на его губах, он хрипел и судорожно сглатывал.