Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев
Шрифт:
— Соглашусь, — кивнула женщина, и оба вернулись к прерванному разговору.
Вокруг нарастала суета, привычно рыдали сельские тетки, кто-то спешил убежать, невзирая на «обчество». Впрочем, общей паники не случилось, что внушало определенные надежды.
— Как это возможно? — не понимала Елена. — Не могут же они убивать всех?
— Запросто, — пожал широченными плечами Бьярн. — Просто с таким редко встречаешься. Я же говорил, есть обычные разбойники, а есть «живодеры». Не свезло нам последних зацепить. Что поделаешь, Господь шлет испытания по Своему разумению, а не по нашим хотениям.
— А ведь всеобщая война пока не началась, — задумчиво промолвила женщина.
— Да.
— Ну, пойдем, посмотрим на… крыс.
Елена со всей искренностью надеялась, что голос у нее ровный и спокойный. Вроде бы получилось казаться этакой Рыжей Соней, но, быть может, искупитель просто ей подыграл. Впрочем, и на том спасибо.
Солнце заходило медленно, а луна казалась мазком серого, потеряв бОльшую часть обычного света, поэтому вечерний мир окрасился в багрово-алые тона. И дымы, соответственно, были очень контрастными, живописными. Чем-то все это напоминало прошлогодние события с прохождением красной кометы.
У еще открытых ворот собралась почти вся Армия и мальчишка Арнцен, нахлобучивший древний шлем.
— Идут, — показал Раньян одной рукой, а другую машинально положил на длинную рукоять сабли. Смоляную кирасу бретер потерял в бою, когда отбивал Артиго, новой так и не обзавелся, поэтому сейчас его прикрывала обычная стеганка. Подобную защиту носили почти все, лишь у «рыцаренка» и Дьедонне имелся доспех получше. Мальчишка надел кольчугу с приклепанными пластинами, отчего стал похож на ратника из книг про монгольское нашествие. Дьедонне же натянул ватник, поверх кольчугу из крупных плоских колец, а третьим слоем еще и «корслет», то есть облегченную кирасу, фактически один лишь нагрудник с широкими и толстыми ремнями на спине. В таком виде барон казался утяжеленной и более злобной версией Мультиварио, под чьими шагами земля должна прогибаться и дрожать. Шлем у алкоголика тоже был неплох, довольно современная и качественная «круглая голова» у которой забрало представляло собой полусферу на петлях, сплошь перфорированную отверстиями с мизинец шириной. Шлем больше годился для пешего боя, однако Елена уже давно поняла: типичный кавалер носит не то, что хочется, а то, что может позволить сообразно тощему кошелю или попросту взял «с копья».
— Да, похоже, — сощурился Бьярн.
Елене показалось, что на дороге и в самом деле обозначилось некое движение, однако женщина не чувствовала уверенности. Точно так же это мог быть обман утомленных глаз и взбудораженного сознания.
Уже совсем неподалеку в небо метнулся огонь, и Кадфаль витиевато помянул «паршивых, в жопу ежиком траханых ублюдков».
Часовенка, вспомнила Елена. Там как раз была капличка, теперь, надо полагать, сожженная злодеями. Понятно, что у искупителя это действие понимания не нашло.
Лекарка и Кадфаль обменялись несколькими словами, мужчина неглубоко поклонился и быстрым шагом двинулся к дому старосты.
— Когда начнется, я поднимусь на крышу, — Гамилла кивнула ему вслед и качнула трофейным самострелом. — С юным господином, — кивок в сторону Артиго получился куда более уважительным.
Артиго стиснул в тонких руках вырезанный Гамиллой самострел. Мальчишка, облаченный в стеганку, дополнительно укрепленную войлоком, больше походил на беженца в холодную зиму, которого замотали во все, способное как-то согревать. Шлема для него не нашлось, отбирать у тех, кто должен был вступить в настоящий бой, не стали, поэтому на голове мальчика красовалась веревочная шапка, с войлочным колпаком и клапанами по бокам. Из-за них Артиго получил сходство еще
— Нет.
— Господин, — негромко вымолвил Раньян, злобно покосившись на Елену. — Вам нет нужды рисковать.
— Нет, — повторил Артиго, теперь уже стуча зубами. Казалось, он хотел добавить еще пару слов и сдержался, понимая, что непременно «даст петуха» или просто разрыдается.
— Господин, — вмешалась Елена, стараясь не встречаться взглядами с бретером. — Так и в самом деле правильнее. Каждый будет нести урон врагам как сумеет наилучшим образом. Вам стоит бросать в них стрелы вместе с госпожой Ферна.
О том, что самоделка в руках мальчика способна убить кого-нибудь только в упор и желательно прямо в глаз, лекарка умолчала. Поколебавшись, Артиго все же дал себя уговорить.
— Да, идут, — подтвердил Бьярн, который одним глазом видел побольше многих с двумя. — Один, два… четыре… А девчонка то по малолетней глупости ошиблась.
— Что? — спросил кто-то, кажется Марьядек. Браконьер вооружился копьем длиннее обычного, но короче пики. Наконечник был очень маленький, с детскую ладонь, походя на расплющенный гвоздь. Бывший пехотинец скупо объяснил: так оружие облегчается, а чтобы убить человека насмерть, достаточно и малой железки.
— Пятеро, — сообщил Бьярн. — Пять ублюдков на конях. Не четверо.
Арнцен-младший выпрямился, расправив не особенно широкие плечи, фальцетом провозгласил:
— Сколько бы их ни было, нет преград тому, кто сердцем храбр и стоек в вере своей!
Дядька тяжело вздохнул, глядя в спину племянника с неподдельной грустью, мягким осуждением и тревогой.
— Зато вроде бы пешцев меньше, — продолжил считать Бьярн. — Пара десятков, не четверть сотни.
— Сладкого дай, — бросил через плечо барон, его ипохондрический слуга тут же повиновался, угостив Барабана комком патоки, вываренной до состояния пластилина. На дестрие-полукровке висела стеганая попона, свисающая почти до копыт. Голову животного прикрывал шлем «шаффрон» с внушающими уважение следами от выправленных вмятин. Ранее лекарка уже разглядела коня внимательнее и отметила старые шрамы в обширном ассортименте. Животное побывало не в одном бою, и убить скотинку пытались разнообразно. Очевидно, Гамилла верно оценила Барабана как серьезный актив, заставляющий уважать и хозяина.
Сам Дьедонне после пробуждения оскорблениями больше не кидался, однако подчеркнуто не обращал внимания на «быдлов», общаясь лишь с теми, кого считал равными себе, то есть Артиго, Бьярном, Гамиллой, младшим Арнценом и отчасти Еленой.
Барабан слопал патоку, одобрительно фыркнул и подошел к хозяину ближе, положил мощную башку на плечо хозяина. Глаза животного в прорезях шаффрона казались не-по звериному спокойными и умными. Дьедонне молча провел широкой ладонью по шее Барабана. И человек, и конь больше всего походили на старых товарищей, которым не нужно обмениваться словами, чтобы понимать друг друга.
Пятеро злодейских всадников казались угольно-черными фигурами, негативом, положенным на цветную картину. За их спинами танцевало пламя, сжирающее капличку, а также угадывалось движение пешей толпы, растянутой в колонну. Никто не торопился, «живодеры» продвигались с неспешностью и целеустремленностью быков из старого пошлого анекдота.
— Необычные мудаки, — угрюмо сообщил Бьярн. — Не вижу большого обоза. Нет пленников и баб. Очень сдержанные парни.
Елене понадобилось несколько мгновений, чтобы понять: искупитель употребил слово «сдержанные» в смысле «компактные», собранные и быстрые.