Стальной барон

Ардмир Мари

– Лерф, - позвал он по имени разъяренного сына ночи и, аккуратно опустив меня на пол, прошипел, - она и есть тот самый лекарь, за которого ты обещался жизнь отдать. А теперь оцени свое предложение по-новому.

В ответ молчание. Гробовое.

– Утром поговорим, - сообщил Стафорд в тишь черного коридора и дверь закрыл.

– Л-ле-ерф?!
– прошептала я, туже затягивая на себе полотенце.
– Тот самый Лерф, который встретил меня в Оранте?

– Да, - как-то странно ответил барон, и кинувшуюся меня к двери остановил, сжал

в руках, сообщая: - Поговоришь с ним завтра.

– Но…

– Он раздражен сейчас немного. Пусть… в себя придет.

Спать ложились так же как вчера, я натянула на себя и рубашку и штаны, Белый варвар лег поверх одеяла, но сразу потребовал:

– Руку дай.

Протянула, чуть дыша. А глава стаи улыбнулся валил, беря в плен мою ладошку.

– Умница.

Спать. Нет, призвать сон не получилось и я понять не могу, почему молчаливый меня не признал сейчас. Ведь там в городе мудрецов оборотень определенно должен был меня запомнить.

– Барон?
– тихо позвала свою личную охрану и прикусила губу. Он-то давно лежит неподвижно и размеренно дышит, не мучаясь бессонницей, а точнее вопросами, на которых ответов нет.
– Стаф, Стафо-о-орд?

– Мммм?

– Я тут подумала…

– О чем?
– тихо усмехнулся.
– Неужели, о моем поощрении за рыцарское поведение в купальне?

Спросил с чуть заметной хрипотцой. Со сна, наверное. А я задумалась. Рыцарское, разве? Но я не могу быть уверенной в том, что он не смотрел. Там было темно, к тому же сейчас речь о другом!

– Нет, - прошептала, - о Лерфе. Ведь он в нашу прошлую встречу должен был запомнить мой голос, образ, запах…

– Голос, образ может быть, но запах… - барон придвинулся ближе: - Ты говоришь о том самом запахе, который перебивала ирдом?

Такая мелочь и забыла. Надо же… Значит, запах и голос не учитываются, сейчас я с ним не говорила, остается только образ. И все равно молчаливый оборотень не признал меня. Обидно.

– Точно, я была в рубашке.

– Да… - сонно признал варвар, - и в халатике, который тебе шел. Спи.

И вроде бы ничего не сделал, провел пальцами по шее, но уснула сразу и крепко. Позабыла тревожную мысль: «И откуда ему известно, во что я тогда была одета?»

13

Пятый день в пути, шестая ночь вместе, и становится все сложнее и сложнее удержать Аришу от призывов мертвеца. Стафорд рядом с ней почти всегда, вечерами обязательно устраивает купание в ледяной воде из колодца или из источника. Внимательно следит, чтобы высыпалась и ела, не тревожилась по пустякам и отдыхала после длительной поездки. И пусть он нашел способы борьбы со свечением глаз и раскаленной кожей, но от огня воспламеняющего волосы уберечь не мог. Только и оставалось, что надеяться на проведение и то, что в эти мгновенья барон будет рядом с ней.

Так и получилось…

По просьбе смущенной кареглазой ненадолго оставил девушку одну, у ручья, завернутую в шкуру.

И не прошло пяти минут, тишину над стоянкой вспороли женские крики о помощи. В мгновение ока, оказался рядом и, проклиная себя за глупость, потянулся к пламенеющей кареглазой малышке:

– Ар-р-риша!
– она не отозвалась. Спит.

Сверху послышались причитания, Стафорд раздраженно дернул плечом, прорычал:

– Женщин увести, распределить по палаткам!

– А как же…?
– спросил кто-то из бесеков, топчущихся тут.

– Сам… разберусь.

Самые отчаянные желания имеют привычку исполняться, подумал он с горечью, прижимая горящую девушку к себе. …Шепот звезд, вековые сосны, обрыв на скале… мягкая шкура поверх травы, кожа, покрытая испариной, ее глаза сияют белым светом… оголенные плечи, дрожащие губы… нежная грудь под быстро высыхающей тканью, пальчики ног, поджатые от напряжения… тонкая шея, голые коленки …

Его учащенное дыхание и отчаянный зов: «Ар-р-ри-ша».

И глухое молчание в ответ.

Да, проклятые желания имеют привычку сбываться…

***

«Наконец-то явилась!»

Презрительный голос и плотные оковы холода, что сжимают мое тело, сразу разъяснили, где я. Сквозь белесую дымку разглядела знакомый грот, насыпь из костей и пустой трон.

«А вы меня звали?» - спросила оглядываясь.

Туман растаял, но Наз Завай так и не объявился в поле зрения. Прячется или время растворило его в пространстве?

«Звал!
– искаженное злобой лицо некроманта оказалось передо мной.
– А ты не слышала…»

Он сидел совсем близко, на белесых костях, и щурился на меня. Испугаться должна бы, но я решительно смотрю в его слепые глаза. Откуда только смелость берется? Вроде бы и нет ее, и в то же время да тут она, тут. Стоит лишь вспомнить барона и его крепкие объятия и суровый голос: «подождет и присмиреет», и спокойствие просыпается, несмотря на тьму, неприятную компанию и могильный холод.

«Я была занята».

Скривился, как от зубной боли, прорычал:

«Пока ты там дурью маялась, меня расчленяли!
– странное сообщение для мертвеца, но я промолчала.
– Ты, тварь, хоть представляешь, что это значит?»

«Для трупа ничего…»

«Меня пытали!
– взревел Наз Завай, схватив меня за грудки. Лицо его стало моложе, человечнее, но взгляд оставался безумным.
– Они измывались над моими останками, выспрашивая сведения о тебе... Не верит, не верит, - сообщил он сам себе и развеял тьму вокруг моего тела.
– А я скажу-скажу…»

И я участливо закивала, надеясь, что диалог не затянется. Не хочется просыпаться от пощечин оборотня или воды вылитой на лицо.

«Слушай же, Ариша! Я неубиваем … - запнулся, - был при жизни, за что расплачиваюсь болью после смерти. И она в сотни раз сильней. Долгожители… - он простонал это с хрипом и, отбросив меня назад, с грустью указав на насыпь костей.
– Мои друзья, моя семья… Я собирал их. Видишь?»