Степкина правда
Шрифт:
— Ясно, — промолвил я, стараясь понять все, что сказал Юра.
— Ну? Еще что? Мне ведь заниматься надо, — перебил мои мысли Юра, терпеливо ожидая моего нового вопроса.
— А еще вот что: у Сашиного отца воры лодку украли. В прошлом году. А без лодки он рыбу ловить не может…
— И поэтому ты решил снабжать его рыбой? — улыбнулся брат, весело подмигнув мне. — Ну, ну, не будем больше об этом. А вот насчет лодки — это ты верно сказал: без нее рыбаку не ловля, а без рыбы Седовым — голодно. Тут как-то помочь надо бы Саше.
— Факт! — с удовольствием подхватил я, видя, что Юра отнесся к моему сообщению серьезно. — А как?
— А вот на этот вопрос, Коля, должна вам ответить
— И заработать Саше на лодку? — понял я, к чему клонит Юра.
— Верно! — подтвердил брат. — Сами же вы ее не сделаете? Ну ступай, подумай, с товарищами помозгуй. А мне к экзаменам готовиться надо. Рабфак — это тебе не школа, а почти институт!
Я ушел, заряженный Юриной идеей, как пушка. Но где и как можно заработать на лодку? Вот таких бы, как Синица, пацанов двадцать — тогда бы заработали!
Я ходил по комнате из угла в угол, как папа, когда он о чем-нибудь сильно думал, ложился на кровать, закрывал глаза и сосредоточивался — но ничего не придумал. Хоть бы скорей опять пришел Синица. Или Степка…
Бойскауты
Несколько дней подряд в доме Панковичей шла уборка: развешивались картины и шторы, вытрясались огромные красивые ковры и дорожки, передвигалась с места на место мебель. Краснощекая дивчина в косынке носилась из дома во двор и со двора в дом, как белка. Мы даже посмеивались над ней и свистели, а она не обращала на нас никакого внимания и только шугала тех, кто ей вставал на дороге. Иногда выходила во двор и сама Панковичиха. Показывала рабочим, что надо сделать с крыльцом или штакетником, где еще покрасить или побелить, как и где сделать клумбы и посыпать песком, — и уходила. А Валька не появлялся. Атаман уже трижды навещал нас, прохаживался под окнами Панковичей и уходил восвояси. Напрасно Стриж вертелся возле него юлой и подбивал его на новый поход на «мушку» — конфеты пришлись больше по вкусу Коровину, чем хариусы. И совсем редко показывался во дворе второй новенький — Волик. Мы видели его только с помоями, рваными лоскутными палазами[10], которые он усердно тряс за углом своего домика, да с мокрым бельем или коромыслом. Без дела, как мы, Волик не появлялся. Но и этот новенький нас пока так не занимал, как Панковичи и их Валька. И, хотя Юра и называл их «клопами», которых надо давить, я вместе с другими мальчишками часами простаивал у их дома, поражаясь роскоши и богатству наших новых соседей, и ждал Вальку.
И вот Валентин появился.
Еще до этого мы обратили внимание на подкатившую к Панковичам бричку с запряженным в нее тонконогим, белым, как снег, жеребцом. На облучке брички сидел нарядный кучер в черном длинном кафтане и цилиндре. Кучер привязал жеребца к изгороди, а сам ушел в дом и долго не возвращался.
Но вот снова вышел на крыльцо кучер, а за ним, важно вышагивая и держа в руке длинный посох, показался Валентин. На этот раз на нем была широкополая белая шляпа с тоненькой тесемкой под подбородком, болотного цвета безрукавка, синие трусы и новые желтые сандалии с голубыми, наверное, шелковыми носками. А на груди его сверкал какой-то белый значок.
От удивления мы разинули рты. А когда Валька важно сошел с крыльца и направился к бричке, — попятились и расступились, давая ему дорогу.
— Здравствуйте, — небрежно бросил нам Валентин. И остановился, немедленно окруженный со всех сторон мальчишками. — Вас удивляет
Мы не знали, что ответить. О какой форме он говорит? Ведь форму носят только военные.
— Это форма бойскаута! — с гордостью заявил Валентин. И повернулся на пятках, словно давая нам получше рассмотреть его синие трусы и болотную безрукавку. — Вы знаете, кто такие бойскауты? Впрочем, откуда вам знать о бойскаутах, если вы не бываете дальше вашей вонючей Ушаковки. Бойскауты — это боевой отряд мальчиков. Мы изучаем военное искусство. И закаляем себя в походах, военных играх и рассказах о страшных историях. Мы должны стать бесстрашными командирами!..
Валентин рассказал даже, что бойскауты сначала появились в Англии, а потом в других странах, что «бой» по-английски — мальчик, а «скаут» — разведчик, а мы смотрели ему в рот и не шевелились.
— Сейчас нас еще мало. Но скоро нас будет много. И тогда никто не сможет победить нас! — заносчиво заключил Валька.
— А кого примают? В эти… как его… — робко спросил Яшка Стриж и ткнул в белый Валькин значок пальцем.
— Не примают, а принимают, — поправил тот. — Бойскаут должен быть грамотным и состоятельным. Тебя, например, мы в свой отряд не примем. И не только потому, что ты неграмотный мальчик, но не сможешь даже заплатить за обучение.
— А сколь платить? — осмелел Яшка, оскорбленный такой небрежностью к себе.
— По крайней мере, твоих заплат не хватит, — скривил в усмешке пухлый рот Валька.
В толпе рассмеялись, Стриж обиженно надулся и покраснел, а кто-то из пацанов заступился за Яшку:
— А у его отца в городе тоже лавка!
— Вот как? — удивился Валентин. — А ходишь, как босяк. Но все равно тебя могут не принять, пока ты не научишься говорить правильно. А вот этих мальчиков примут. — Показал он своим посохом на Вовку и Федю. — И тебя тоже, — кивнул он в мою сторону.
Потом Валька показал на значок и дал нам всем разглядеть его ближе. Перламутровый, он изображал три листика, с двумя нерусскими золотыми буквами внизу.
— Это знак бойскаута. Его носят только члены отряда. Ну, мне пора.
И Валентин сел в бричку и торжественно укатил в город, в свою бойскаутскую штаб-квартиру. Мы выбежали за ворота и долго смотрели ему вслед, пока бричка не переехала ушаковский мост и не скрылась за обозными мастерскими.
«Вот здорово! — думал я, возвращаясь домой, чтобы рассказать обо всем маме и бабе Окте. — Ведь такому отряду бойскаутов не страшны никакие „обозники“, „знаменские“ и другие мальчишки! А какая красивая форма! И значок! Вот бы вступить в бойскауты и ездить с Валькой Панковичем в штаб-квартиру!»
Но почему тогда Юра запретил мне дружить с Панковичем, а значит, и такими же бойскаутами, как Валька? И если нельзя дружить с Валькой и быть бойскаутом, то почему их разрешают?
Дома я застал… рыжего Степку. А я и не заметил, как и когда он прошел к нам. И хорошо, что никто из пацанов не заметил, а то бы сразу узнали «обозника» и побили.
Я не очень-то обрадовался незваному гостю, тем более, что до сих пор не забыл и «мушку» и то, что называл Синицу его, Степкиным, шпионом. Ведь наверняка Синица рассказал обо всем Степке…
— Здравствуй, Коля, — как и в прошлый раз, дружески улыбнулся мне тот своими веснушчатыми глазами и протянул тоненькую в дешевом переплете книжонку.
— Что это? — даже не ответив на приветствие, спросил я.
— Повесть. Ух, интересная! Это мне дядя Егор подарил.
— Про путешествия?
— Да нет. Тут все про войну. Про Буденного, про Фрунзе…
— А ты как прошел? Тебя никто не видел?
— А кто увидит? Вы же на бойскаута загляделись.
— А ты знаешь бойскаутов? — удивился я.