Страдания среднего возраста
Шрифт:
Я сначала думала закрыть глаза и представить себе принца, но потом решила не ребячиться. Насиловать меня он не собирался, а уговаривал просто и красиво. Так что пошла я за ним сознательно, и это уже не игра в придуманного героя, а вполне реальное согласие стать любовницей богатого и властного мужчины.
«И хватит обзывать его троллем. Это неуважение. Может, он и страшен, как сто чертей, но, раз он ко мне по-человечески, то и я к нему. Просто Тарик…»
В спальне мы с ним быстро поладили, а потом ладили лениво и медленно и заснули под утро. Я уютно устроилась на его огромной кровати, а он на мне. Увидев утром, на какой именно кровати мы с ним согрешили, я решила, что грех не так
С этого памятного утра моя жизнь в реальности стала как во сне.
Всё, чего бы я ни пожелала, немедленно исполнялось, покупалось и доставлялось. Наша с Толиком квартира стала после ремонта только квартирой Толика, а меня Тарик поселил в элегантном двухэтажном коттедже недалеко от своего дома в элитном посёлке в черте города. Глядя на себя в зеркало, я начала видеть хоть и не фею, но довольную своей жизнью женщину.
Викуся, вскоре навестив меня, и обойдя уютную гостиную, просторную кухню-столовую, огромную спальню с совмещённой гардеробной и маленькую комнату для гостей, выразила восхищение щелчком пальцев и объятиями, а в гараже томно вздохнула над розовым «жуком».
Я рассчиталась в магазине и решила побездельничать и помечтать, раз уж такая возможность выпала мне раньше, чем выпали мои зубы…
Часть II. Бабье лето Анжелики. Глава 1. Гарем Казановы
Часть II. Бабье лето Анжелики
После бесконечных трагедий и разочарований, потерь и поисков,
длившихся годами, человек становится умнее и мягче.
Иоанна Хмелевская
Глава1. Гарем Казановы
Пытайтесь своих женщин держать друг от друга как можно дальше.
Иоанна Хмелевская
За неделю совместной жизни я прочитала Тарика как произведение классической литературы — через силу, но не без пользы. Он был нудным и правильным, как хрестоматийный герой, и таким же надёжным и щедрым. Он окружил меня заботой и вниманием, а от меня требовалось лишь восхищаться его заботой и вниманием. Ни одно благодеяние с его стороны не должно было остаться незамеченным — это он переживал как личное поражение и мрачнел. Мрачный Тарик был не лучшим собеседником и много терял как любовник, так что я вскоре научилась не только восхищаться и благодарить, но и изображать восхищение. Благодарность при этом всегда оставалась искренней, потому что он действительно заботился обо мне как никто, превращая мою жизнь в сказку.
Ещё через неделю я обнаружила, что я в его жизни хоть и единственный ангел, но отнюдь не единственная баба. В посёлке оказалось ещё два коттеджа, в которых жили его первые жёны, каждая с двумя взрослыми детьми, и несколько уютных квартирок в посёлке и в городе, где обитали подруги дней его суровых. У каждой было минимум по ребёнку, удивительно похожему на Тарика. Я вскоре поняла, почему все называют его дядя Тарик. Не имея возможности усыновить официально всех своих отпрысков, он назвался их всеобщим добрым дядюшкой и периодически подкидывал детям и их мамашам понемногу деньжат, решал мелкие бытовые проблемы, устраивал в институты и на работы, организовывал праздники. Его безумно любили и уважали, и, хотя супруги и проклинали его за ветреность, но ни одна по-настоящему не держала на него зла. На Тарика просто невозможно было обижаться, потому что он ничего ни от кого не скрывал и всех содержал. Попробовав навскидку определить, сколько у него примерно детей, я изумилась. По самым неточным подсчётам у Тарика было до тридцати потомков.
Как-то в начале августа он попал под дождь. Я тогда ещё жила на старой квартире, дожидаясь окончания ремонта в коттедже, но, услышав, как он кашляет в трубку извинения за отмену ужина, взяла такси и прилетела к нему домой. Усадив его в пледе на диван, опустила его ноги в тазик с горячей водой и горчицей и заварила чай с мятой и мёдом. Потом вытерла ему ноги и натянула тёплые носки, и наконец уложила, напоив чаем, и, сев в изголовье дивана начала поглаживать остатки волос на седом виске.
— Как можно было так простыть в середине лета? Ты совсем не умеешь себя беречь. Как маленький, честное слово! Что, зонтик не мог с утра прихватить? — отчитывала я его.
— Благодарю, мой ангел! Ты мой зонтик! Ты меня оберегаешь, заслоняешь от всего, — и он целовал мне руку.
— Как трогательно! Как в кино! Стареющий бонвиван и его стареющая сиделка! — раздался звонкий женский голос.
Мы с Тариком встрепенулись. В гостиную его дома вошла молодая стройная женщина лет двадцати пяти, ослепительная блондинка, и прислонилась к косяку.
— Дорогая! Ты уже вернулась? — просипел Тарик.
— А ты надеялся, что я больше не приеду? Размечтался! Кто эта курица? — указала она на меня.
Я возмутилась. У молодёжи начисто отсутствуют воспитание и манеры!
— Полегче, милочка, а то и крылом по клюву схлопотать можно, — посоветовала я девице.
— Что?! Нет, ну какая наглость! Припёрлась в дом женатого мужика, так ещё и законную жену оскорбляет! Тарик! Немедленно убери её отсюда!
— Э-э, дорогая! — закашлялся Тарик.
Я изумлённо перевела взгляд с Тарика на девушку. Я, конечно, знала о существовании третьей жены, но как-то не представляла её такой! Скорее я думала, что она окажется тучной и грузной, как его первая жена, почти его ровесница, такая же южная и тёмная, как он сам, или уж как его вторая жёнушка, въедливая желчная рыжая тётка, упакованная в модные шмотки, года на два старше меня, а страшнее на две жизни, особенно по характеру, унаследованному явно от крокодилицы. Но вот эта сияющая красотой и юностью хамка — это уже за гранью.
— И ты утверждал, что с такой женой у тебя были проблемы с этим делом?! — повернулась я к Тарику, — ну и гад же ты! И как я могла повестись на такое!
— Дорогая! — взвыл Тарик.
— А это, кстати, чистая правда! А ты, стало быть, та самая специалистка по реанимации половых трупов? — отозвалась девица.
— Дорогая! — укоризненно окликнул жену Тарик.
— Полегче, девушка!
— Свалите, тётенька!
— Девочки! — заметался он между нами.
— Заткнись, Тарик! — рявкнули мы хором.
Я встала с дивана и вышла в центр гостиной. Девица отцепилась от дверей и тоже пошла мне навстречу.
– Ну, правильно, сама из гроба восстала, старая карга, теперь других поднимаешь, — и она смерила меня презрительным взглядом.
— Боже, Тарик, из какого приюта ты усыновил эту сопливую пацанку?
— Что?! Да как ты смеешь?!
— Смею, что умею!
— Девочки!
— Знаю я, что ты умеешь! Невелика наука! Таких умелиц в каждой подворотне по десятку!
— Какие познания жизни улиц! А тебя списали за профнепригодность?