Страна, которой нет
Шрифт:
Убедить мелкую и вредную врачиху, что с ним благополучно, Фарид не мог – потому что сам не верил.
Результаты обследований от него не скрывали, от отца тем более. Просветили и прощупали на всей новейшей технике, протестировали по всем наличным методикам и никаких сбоев не нашли. Только некоторые вполне объяснимые расхождения с нормами, скоропалительно угасавшие. Он чувствовал себя примерно как после месяца в реабилитационной клинике, фактически так оно и было – бесконечные восстановительные, оздоровительные и укрепляющие вливания, промывания, кислород, ускорители заживления, такие и сякие фаги… хотелось
Нервировало другое. Все было неправильно. В первую очередь – отсутствие Штааля и Хамади. Фарид не преувеличивал собственную важность, он просто знал начальство и коллегу, уже успел узнать. Валентин-бей непременно улучил бы хоть минутку, зашел бы справиться о здоровье… Амар тем более – то носился с альбомом, с гипнозом, а потом как похитили. Дело не в занятости. Дело в том, что они услышали.
А услышали они что-то важное и при этом такое, после чего им на Фарида глядеть не хочется. Сам он этого так и не вспомнил. Запись ему не дали. Запись его же собственного допроса. Решили, что ему не надо. Врач сказала, что на самом деле не надо бы, потому что память со временем вернется естественным путем, а подталкивание неизвестно еще как повлияет. Но врач есть врач, а в жайше с такими мелочами как возможность кошмаров сроду не церемонились, мирились, как с компьютерной головной болью. Издержки профессии.
Отцу тоже не дали. Сказали – засекречено. То ли правда, и дело все-таки не в Фариде, то ли просто хороший предлог отказать. Если правда, если стряслось что-нибудь особо крупных масштабов, отец, может быть, сообщил бы? Рассказал же он про вчерашний переполох… и Сорок Пятый зашел, заинтриговал и озадачил.
«…А тут навстречу Медведь. Движется. Ну ты его видел, да? Как он ходит? Как этот... мировой ледник в кино, вроде ползет еле-еле в том конце коридора, медленно так, а вот ты уже под ним хрустишь, пока ты на него смотрел, он тебя переехал. Вот так и идет. А Шеф ему - вот, вызывают, действуйте по списку, начинайте с вашего кандидата.
Какому списку, какого кандидата... что начинайте? А Медведь только ртом дернул - отвлекли его от чего-то - и к своему месту пошел эдак с развальцой. Машинку отпер, сел, головой покачал - и начал что-то шелестеть. Нас как нет. А минут через пятнадцать выдает список - у всех, кому упало, глаза были одинаковые, стеклянные. У нас оказывается война с военной разведкой, то есть, конечно, война и всю жизнь была, но война, а не... ядерный конфликт на взаимное уничтожение. Но Шеф сказал. И полномочия Медведю выдал. Почти как у себя. И вообще.
И мы поехали. У нас семеро раненых и два трупа, у них три, включая два самоубийства – то есть, вообще-то пять, но троих мы успели добыть. И сыпаться они начали аж в транспорте. Не спрашивай, не расскажу. Не просто чисто... а как в сказке. А Медведь Шефа домой завез и к девушке своей поехал. Угу. На машине из парка Дома, со всей прослушкой. И распевал "hard day's night" всю дорогу…»
– Я же от неизвестности быстрее с ума сойду, - пожаловался он Аммат… и получил от нее очередной нейрорегулирующий коктейль. Таких лечащих врачей в тюрьму надо сажать - за применение психологических пыток.
А третий страх был совсем-совсем страх и о нем даже думать не хотелось, но к
Одна хорошая вещь была во всем случившемся - инспектора Максума из головы повымело, целиком. Представляешь себе его подначки и реплики, и ничего не происходит. И желание доказать и ткнуть куда-то делось. И мысль о том, что Имран сейчас занимается настоящей работой и номер у него нечетный-нечетный, падала как в никуда - да, работает, да, нечетный. Будто тот Максум, от которого хотелось выть и лаять, взял и уехал, причем не сейчас, а лет пять назад. Даже грустно как-то.
– К вам пришли, - объявил пожилой хромой медбрат, потом покачал головой и уточнил: - Посетительница, и какая!
Учитывая, что за всю смену сердитый усатый военный инвалид не сказал Фариду ни слова, а медицинские процедуры осуществлял с усталой монотонностью рабочего на конвейере, прозвучало интригующе. Вряд ли кто-то из родни, так и сказали бы, да и отец согласился с просьбой Фарида избавить его от перепуганных тетушек хотя бы на пару дней. Как же понимать этот мечтательный вид и тон?..
А потом дверь распахнулась, занавеска отодвинулась и в палату вошла - шарф слоями на шее, очки-визор сдвинуты на лоб, светла как день, ходит - как дельфин плывет, горит изнутри как янтарь и вообще понимаешь всех старых поэтов разом... девушка из магазина.
– Привет, - говорит, а палату осматривает так внимательно, будто в ней никакого Фарида нет, а важно одно оборудование, - я та самая Ширин, к отцу которой твой отец засылает таких серьезных сватов. Я так и знала, что тут разъема нет. Держи.
На кровать плюхается плоский пакет.
– Оно связь от коммерческого спутника берет. Надеюсь, меня тут не расстреляют за контрабанду.
– Спасибо, - выговорил Фарид…
Все, что выпалила прекрасная Ширин, он услышал, но ничего не понял. Что она тут делает? Почему та самая? Каких сватов, наконец? Это все-таки он наконец спятил – или это папа решил… морально поддержать любимое чадо? Да нет, не может быть, Фарид же ни слова не говорил, а и что тут скажешь-то? Папа, найди мне красотку, я ее в магазине видел, и я женюсь, уговаривать не придется? Папа бы нашел, да только Фарид не говорил!..
– Я раненый боец, - наконец нашелся он. – Пострадал от происков радикализма и терроризма. Так что… - тут мысли кончились.
Ну папа… нет, если подумать, эта поддержка вполне в его духе. Вот только у меня же сейчас все мониторы такое спляшут и споют, что примчится Аммат с огнетушителем наперевес!
– Извини, - ярковыраженная пери присела на краешек стула, - мне сказали, что тебя украли и едва не убили, но я не поняла, что второе тоже было на самом деле, а не по легенде.
По легенде?