Странное наследство
Шрифт:
И внезапно весь мир рушится перед Берни Дугласом. Больше нет перед ним ни дома, ни Рони Уолкотта, ни Фрэнка Смитта, ни Оливии. Словно огромная комета в черном небе проносится зловещая тень.
Ему кажется, что прошло совсем мало времени с того момента, как Оливия поила его лимонадом из высокого стакана с красными поперечными полосками.
Она мгновенно откликается на его мольбу:
– Я здесь, Берни. Я с тобой. Дорогой мой и любимый!
Берни Дуглас с трудом открывает глаза. И понимает,
– Все хорошо, Берни. Все хорошо. Сейчас тебе станет лучше, вот увидишь…
– Мне уже лучше, дорогая!
– он вздыхает облегченно, увидев ее нежное лицо, склоненное над ним.
– Ты спасла нашего малыша, Оливия?
– Какого малыша?
– недоумевает она.
– Нашего сына! Не лги мне, Ливии. Не лги! Не делай вид, будто не знаешь, что у нас родился сын.
– Ты что-то путаешь, дорогой Берни. У нас с тобой еще не мог родиться сын. Еще не прошло и полутора месяцев с тех пор, как мы с тобой решили пожениться.
– Ты опять лжешь мне, Олив!
– упрекает он ее.
– Я хорошо знаю, что ты - лгунья!.. Скажи, наконец, правду, что случилось с нашим сыном?
– Рони Уолкотт, хотя бы ты объясни ему, что у нас не было сына и не могло еще быть!
– в отчаянии Оливия умоляет индейца, который опять стоит возле открытой двери, прислонившись спиной к косяку.
– Патрон, ты болен, - сообщает индеец, будто Берни Дуглас и сам не знает, что он болен.
У него закружилась голова, когда он решил зайти в магазин Райфла, чтобы купить Оливии какой-нибудь хороший подарок. И больше молодой человек не мог припомнить ничего.
– А где я нахожусь, Рони Уолкотт? И почему я тебе верю, индеец?
– Ты был в Райфле, Берни Дуглас. И заболел там. А сейчас ты на ранчо <Клин Крик>. Оливия долго ждала тебя, а потом отправилась искать. Если бы не она, то ты, возможно, уже умер бы. И покоился на кладбище Райфла где-нибудь рядом с бабушкой Оливии! Посмотри на свои руки, Берни, ты стал потихоньку поправляться… Около двух недель назад мы привезли тебя на ранчо. И я внес тебя в дом, точно ребенка, патрон! Ты что-нибудь хочешь?
– Сейчас лето?
– выслушав рассказ индейца, спрашивает молодой человек.
– Уже осень, Берни. Осень! Сентябрь. В горах уже выпал снег, но у нас пока тепло, трава не пожелтела и не пожухла…
Оливия с жалостью и сочувствием склоняется над ним.
– И тебе скоро исполнится уже тридцать два года, дорогой.
– Мне тридцать два года?
– Берни изумлено переспрашивает и озадаченно задумывается.
– И ты моя жена - Ливи?
– вспоминает он.
– Мы с тобой обвенчались?.. Но, к сожалению, я не помню, когда это произошло!
– Нет! Мы с тобой
– в ее синих глазах сверкнули слезинки.
– А потом узнала, что ты не обманул меня и купил на мое имя это ранчо, Берни.
– Не плачь, Ливи, любимая моя. Я не собирался обманывать тебя. И не обманул! Я вернулся к тебе, Оливия. Вернулся!
– Ты еще не вернулся окончательно, Берни! Ты впадаешь в забытье и где-то бродишь в прошлом, на какой-то неведомой мне грани между жизнью и смертью… Но я никому не отдам тебя, любимый! Никому. Может быть, ты хочешь поесть, Берни? Что ты хочешь, дорогой?
Берни снова задумывается, озадаченно наморщив лоб. Сердце Оливии сжимается от любви и жалости к нему. Она изо всех сил старается сдержаться, чтобы не зарыдать.
– Пока ничего не хочу. Только спать.
– Берни смыкает веки и дышит ровно и глубоко. И не видит, что Оливия нежно, улыбается, утомленная, но все же успокоенная.
– Поспи, дорогой Берни Дуглас. Отдохни, ты так утомился.
Но любимый уже не слышит ее тихих слов, он уже провалился в глубокий, ровный сон без сновидений и бредовых кошмаров.
Отныне жизнь его превращается в череду коротких периодов бодрствования и длительных оздоровляющих снов. Однажды проснувшись ночью, он застает Оливию сидящей у его постели. Она не заметила, что он пришел в себя и продолжает сидеть в прежней позе, слегка покачиваясь, и подпирая кулачком подбородок. В щель между неплотно задернутыми шторами заглядывает лиловый мрак ночи. Комната освещена слабым светом ночника. Крохотный огонек подмигивает, оттого что фитиль почти утонул в масле.
Над Оливией склонилась негритянка, протянула руку, осторожно встряхнула за плечо:
– Мисс Оливия, мисс Оливия, проснитесь. Идите, прилягте, дорогая. Вы не ложились в постель уже две ночи подряд. Ну, одно дело, если бы в доме некому было вас подменить, мисс Оливия. Так невозможно! Невозможно, понимаете? Я посижу, а если мистер Дуглас придет в себя, тотчас же разбужу вас, даю слово!
– она попыталась приподнять Оливию, подхватив ее под мышки.
– В конце концов, мистера Дугласа уже вторую ночь не мучают кошмары.
– Вдруг Берни проснется или придет в себя, а рядом нет меня?
– противится Оливия.
Но негритянка продолжает настаивать на своем, и девушка подчиняется. Она потянулась, раскинув руки в стороны, потрясла отерпшими от неловкой позы кистями. Выгнулась, точно кошка, и вздохнула:
– Спасибо! Только, если что, обязательно разбудите меня, мисс Томсон!
Покачиваясь, она поднялась и тут же чуть не упала, сонно споткнувшись о стоящие у кровати шлепанцы.
– Осторожнее, мисс Оливия. Вы перебудите весь дом!