Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
— Это губернатор какой-то блядской области теперь. Губернаторов, как собак нерезанных! Сто, что ли?.. Вот тут я с Жириновским согласен — сократить! Половину посадить, другую — расстрелять!.. Государственно мыслит. Их только сто, а у каждого еще свита, а у тех — референты. Где тут прокормить?!
Фома с трудом улавливал ход мысли Ефима. Причем тут он? Какое он имеет отношение к Жириновскому, какому-то губернатору и их общему прокорму, кроме того, что случайно оказался на территории, где они процветают? Ну, много
— Мы погибли, нас съедят чиновники!.. — Ефим продолжал бегать. — А журналистов и того больше! Никуда от них! На одного человека два фоторепортера! Даже на месте зачатия оказываются со вспышками! И вот результат!.. Да разверни ты газету!..
Он с треском рванул пожелтевшую бумагу…
— Вот! Полюбуйся!..
На видном месте, в разделе «Как мы отдыхаем. Криминал и общество» красовалась большая фотография Фомина, окруженного телохранителями, настолько четкая, что казалась мизансценой в театре.
— А телохранителей-то! Как служба безопасности европейского государства! Я ж говорю, три армии кормим: саму армию, ограниченный контингент чиновников и неограниченный контингент их холуёв! Вот они-то, эти холуи, тебя и заломали перед камерой. Смотри, как стараются — дворня!
— Когда это было?.. — Фома что-то такое стал припоминать.
— Да недавно, совсем недавно!.. Смотри по дате. Месяц что ли назад.
— Два… — Фома закрыл газету, видеть себя, расхристанного на капоте, было неприятно.
— Ну, два! А что ты думаешь, забыли? Не знаешь ты спецслужб. Я уж Ирину предупредил, чтоб ни гу-гу!
Ах, вот это о чем она! — вспомнил Фома её последнее посещение…
Ирина обижалась.
— Зачем ты выставил меня в таком свете в своей книге?
— В каком?
— Дурочкой!
— Дурочкой?.. Не помню. Тебе не нравится книга?
— Ну… много лишнего. А про женщин тебе писать не надо, не стоит, ты их совсем не знаешь.
— Да я и не писал!
— Зачем ты бросил недвижимость?.. — Не слышала его Ирина, она резко меняла тему, впрочем, как всегда. — Ты бы мог зарабатывать такие деньги с твоим талантом, а ты растрачиваешься по мелочам!
— Выбрось это из головы!
— Что — книгу? Зачем?.. Не в этом дело.
— Нет, эту идею о недвижимости. И о книге забудь. Действительно, мелочь. Я вообще не знаю, с чего она появилась. Ефим говорит, что это я написал… — Он пожал плечами. — Говорит, в минуты просветленного помутнения. Какое помутнение?.. Шарлатан!
— Да ты что, он гений! Светило какое-то в психиатрии. В Швейцарии работал с самим Шарко.
— Шарко умер.
— Значит, с сыном. Он за месяц сделал из тебя совершенно другого человека!
— Во-во! Сын, кстати, тоже погиб, он был полярником…
У Ирины огромные глаза виноватого человека, так объясняют неизбежную беду: ты сам виноват!..
Фома,
— Не мешай, — сказал Фома. — Ты все портишь. Если я сложу все кости в башню, я выйду отсюда.
— Это невозможно! Ты же!.. — Ирина осеклась, и испуганно посмотрела на него.
— Что?
— Ничего. Это невозможно!
— Выйти? Почему?
— Сложить!.. Зачем ты вечно ставишь перед собой невыполнимые задачи? Не хочешь выходить отсюда? Правильно он говорит, что ты не хочешь выздоравливать.
— Тщ!.. — Фома предострегающе поднял руки, башня опасно покачнулась, но он каким-то неуловимым для Ирины движением выровнял ее. Воздухом что ли?..
Потом посмотрел на неё.
— Я-то хочу, а вот твое светило… где ты его, кстати, нашла?
— Коля посоветовал, он давно его знает.
— Какой Коля?.. А, твой муж! — вспомнил он.
— Какой муж?.. — Ирина дико посмотрела на него. — Никакой он… с чего ты взял? Мы с ним просто…
Она поискала глазами по пустой комнате с мягкими диванами и телевизором за решеткой, пытаясь сформулировать, что же они с Колей «просто», но не нашла.
— Ну, в общем, ты не волнуйся, Коля на тебя совсем не обижается.
— За что? — теперь уже удивился Фома.
«Значит, свадьбы тоже не было?.. Господи, как же я запутался со всем этим!»
— Ну… то, что мы… с тобой.
— Только в психушку засадил, а так — зла не держит!.. — Понял он, ставя следующую кость на попа.
— Это не он, это я!..
Башня опять качнулась, точнее, не качнулась, а ее чуть-чуть повело. Фома быстро снял верхнюю кость, потом еще две — мгновенно и бесшумно. Равновесие установилось. Ирина с изумлением, похожим скорее на испуг, наблюдала за его манипуляциями. Он был похож на фокусника эквилибриста в цирке — весь молния, внимание и точность.
— Не говори так громко, — попросил он, снова устанавливая кости. — А тебе-то я что сделал?
— Фомин, ты не понимаешь! — всплеснула руками Ирина.
— Стой!! — зашипел он.
Но было поздно, башня заваливалась от ее взмаха.
— Ну вот!.. — Он сокрушенно вздохнул, и снова полез под стол, но и там его преследовал виноватый от невозможности оправдаться голос Ирины.
— Ты хоть помнишь в каком состоянии ты находился?
— Нормальном.
— Ты даже выброситься хотел — нормальном! — едва успела. Ты пил, как!..