Страсти по Веласкесу
Шрифт:
– Спасибо, – счастливо выдохнула я, одной рукой роняя деньги назад в раскрытый зев сумки, а другой резко дергая за ящик стола. На то, чтобы выхватить лежащие в нем доллары и оказаться возле двери, потребовались считанные секунды. Звонко щелкнув замком сумки, я укоризненно сказала:
– Я честно собиралась заплатить. Вы сами не захотели.
И мило улыбнувшись на прощание, я тихо выскользнула в коридор.
Подготовительный этап операции был завершен, до заветной цели оставался один шаг, и
Гостиница стояла полупустая, и с заселением проблем не возникло. Не прошло и двух часов, как я, стерильно чистая, сытая и необыкновенно довольная жизнью, лежала в своем номере на диване с телефонным справочником в руках. «Заварзин… Заикин… – палец медленно полз вниз по длинному списку фамилий. – Закиров… Захаров… Захаркина! Неужели нашла? Антонина Юрьевна? Точно! Улица Новаторов, 16, кв. 2? Никакого сомнения! Она! Точно она! Я ее нашла!»
Я отшвырнула справочник в сторону, взбрыкнула ногами и, весело гикнув, заболтала ими в воздухе.
«Ну бывает же такое! Все, за что бы сегодня ни бралась, получается!»
Отхохотавшись, откинулась на подушку и умиротворенно подумала: «Нет, день, без сомнения, удался. И дом оказался на месте, не снесли его, беднягу, по ветхости. И старуха еще жива и преспокойно доживает свой век в родной квартире. И даже телефон у нее имеется. Я это уже просто фантастическое везение».
Меня переполняло ощущение удачи. Я находилась в том состоянии, когда кажется, что ты взлетел на гребень высокой волны, и тебе ничего уже не страшно, и победа обязательно будет за тобой.
Тихонько мурлыкая под нос легкомысленный мотивчик, я придвинула я себе телефонный аппарат и набрала номер Кориной дочери.
– Да, – ответили мне.
Голос звучал тихо, и определить, сколько лет говорившей со мной женщине, было сложно.
– Добрый вечер. Мне Антонину Юрьевну.
– Я у телефона.
– Еще раз здравствуйте. Моя фамилия Иванова. Я представляю антикварный салон «Галактика». Антонина Юрьевна, у меня к вам дело, и я хотела бы его обсудить.
На другом конце провода произошла заминка, потом собеседница неуверенно переспросила:
– Дело? Ко мне?
– Я искусствовед. Работаю в «Галактике» экспертом и от имени нашей фирмы хотела бы сделать вам предложение.
– Это, верно, ошибка. Вы меня с кем-то спутали.
– Нет-нет. Все правильно. Речь идет о картине Веласкеса «Христос в терновом венце». Мы хотели бы приобрести ее у вас. За этим, собственно, я сюда и приехала.
Голос моей собеседницы взлетел вверх и зазвенел, как натянутая струна:
– От кого вы узнали про картину?
– От Софьи Августовны Мансдорф. Она
– Она еще жива? – В ее тоне слышалась неприкрытая враждебность, что меня, признаться, удивило.
– Конечно, и…
– Ей не следовало показывать вам мое письмо. Оно очень личное и адресовано было не ей. Если даже письмо перешло к ней от матери, она не имела морального права передавать его посторонним людям, – возмущенно произнесла Антонина Юрьевна.
– Она сделала это без всякого злого умысла. Мы с ней друзья…
– Так вы по ее поручению приехали? – перебила меня Антонина Юрьевна, и было в ее голосе что-то такое, что меня насторожило.
Боясь совершить непоправимую ошибку, я постаралась ответить как можно более обтекаемо:
– Это не совсем точная постановка вопроса…
– Да или нет?
Я не знала, как мне поступить, мне нужно было подумать, но она не дала мне такой возможности.
– Если вы с ней друзья, то должны знать правильный ответ, – с издевкой заметила Антонина Юрьевна.
– Мы друзья, и ответ я знаю, но пользоваться этим не стану и скажу как есть, – твердо заявила я. – Картину мы хотим приобрести для себя. Софья Августовна не имеет к этому отношения.
– Картина не продается, – тут же последовал не менее твердый ответ.
– Но почему?! Вы же сами в том письме просили забрать ее у вас!
Я и не ожидала, что это невинное замечание вызовет такой всплеск эмоций.
– Просила?! Не-е-ет, умоляла! Но ответить мне не соизволили.
Ее голос прямо-таки вибрировал от гнева и давней обиды.
– В этом не было злого умысла, просто так сложились обстоятельства, – как можно мягче сказала я.
– Теперь это уже не имеет значения.
Голос снова упал до шепота. От него веяло усталостью и равнодушием.
– Конечно, не имеет! Чем копаться в прошлом, давайте думать о настоящем. Антонина Юрьевна, мы готовы приобрести полотно за хорошие деньги.
– Нет!
– Вы просто не понимаете, о какой сумме идет речь!
– Я уже все сказала. Картина не продается.
Я тихо перевела дух и как можно мягче попросила:
– Антонина Юрьевна, не спешите. Не нужно так с ходу отказываться. Давайте встретимся, поговорим. Вы покажете мне картину, я предварительно оценю ее. Возможно, озвученная стоимость полотна заставит вас изменить свое решение.
– Картина не продается. Это невозможно!
– Да почему?!
В ответ раздались гудки. Она швырнула трубку.
Уткнувшись носом в только что купленный блокнот, я нажала на кнопку звонка. Сначала за дверью стояла тишина, потом послышались торопливые шаги, и она распахнулась. Сосредоточенно шурша листами и делая вид, что ищу нужную мне запись, я озабоченно пробормотала:
– Хозяева дома?
– Я хозяйка.
По-прежнему не глядя на нее, я с недовольной гримасой уточнила: