Студент
Шрифт:
Саша начал с песни Ива Монтана "Сесибо". Пел он на французском:
C'est si bon
Bras dessus, bras dessous,
En chantant des chansons.
C'est si bon
De se dire des mots doux,
Des petits rien du tout
Mais qui en disent long.
Я знал перевод песни, в которой говорилось о том, как хорошо пойти неважно куда, рука об руку, напевая песни, говорить друг другу приятные слова и разные глупости, видя наши счастливые лица, люди завидуют нам. В общем, все хорошо: и наши чувства, и то что мы любим друг друга, хорошо, когда я обнимаю ее.
C'est si bon,
Et si nous nous aimons,
Cherchez pas la raison:
C'est parce que c'est si bon,
C'est parce que c'est si bon,
C'est parce que c'est si bon
Его
Он пел, а зал подпевал:
Очи черные, жгуче пламенны!
И манят они в страны дальние,
Где царит любовь, где царит покой.
Где страданья нет, где вражды запрет.
Пел Сашка здорово, но когда он исполнял предпоследний куплет:
Очи черные, очи жгучие,
Очи страстные и прекрасные.
Вы сгубили меня, очи страстные,
Унесли навек моё счастие,
то слова "Вы сгубили меня" произносил таким трагическим речитативом, почти срывающимся на рыдание, что невольно вспоминался Шаляпин с его "Блохой".
В ресторане мы просидели почти до двенадцати ночи и ушли вместе с Сашкой.
В общежитие пускали строго до двенадцати, но мы договорились с вахтершей, чтобы она открыла нам, когда мы придем. Дверь, к нашему удивлению, была открыта и в коридоре оживленно что-то обсуждали два дружинника из студентов с комендантшей Варварой Германовной.
Увидев нас, комендантша сурово сказала:
– Вот "ещё нарушители. Целая компания, - комендантша потянула носом и, покачав головой, заключила:
– Да еще и пьяные.
– А у нас у Ваткина день рождения, отмечали, - соврал Иван.
– Врете!
– не поверила комендантша.
– Ну, ладно. Только в следующий раз не пущу, будете ночевать на улице.
– А чего? Как раз белые ночи начинаются. Красота, - весело отозвался Саша.
– Поговори, поговори мне, а то сейчас отправишься, - пригрозила Варвара Германовна.
– Спать идите. Вас мне только ещё не хватало.
– Мы пошли наверх, чтобы разойтись по своим комнатам. В коридоре у окна с озабоченными лицами стояли Леня Котов и Иван Силин. Силин, имея первый разряд по лыжам, выступал за сборную института, а недавно, совершенно неожиданно для нас, выполнил норму мастера спорта по настольному теннису и собирался переводиться в институт им. Лесгафта . Этому никто не удивлялся, потому что он был как-то приспособлен к спорту и больше времени проводил в спортзале, чем на учебе. Его атлетическую фигуру как-то заметил известный ленинградский художник и уговорил позировать для картины что-то типа "Молодая семья на пляже", где папа поднимает над собой ребенка, а мама с любовью на них смотрит. В результате, на картине оказалось узнаваемым не только мускулистое тело Ивана, но и его веснушчатое лицо.
–
– спросили мы у Котова.
– Да нас застукала у девок в изоляторе, - мрачно произнес Ленька.
– Кто-то донес, сволочи.
– А там с Варварой дружинники трутся, Петька Семенов с Олегом Ветровым.
– А-а, ну теперь понятно, кто нас заложил. Вот сволочи, ходят, вынюхивают. И охота ж им этой хреновнёй заниматься!
– Силин с досадой сплюнул на пол.
– Так что случилось-то?
– повторил я.
– В изоляторе лежит с температурой Верка, с которой я хожу, - живо стал рассказывать Силин.
– Только у нее температуры уже нет, так лежит просто, балдеет. А там еще две подруги с Лешкиного худграфа. Вот мы и пошли к ним, когда общежитие угомонилось.
– Ну, понятно, чтобы скрасить их затворническую жизнь и подбодрить ласковым словом, - засмеялся Ванька Карюк.
– Ну да!
– серьезно согласился Силин, - Мы еще прихватили с собой Кольку магаданского. Их же трое. Сидим тихо, никого не трогаем...
– Ага, тихо. Вы с Силиным шумели так, что все общежитие слышало. Поменьше надо было орать, - равнодушно сказал Ленька.
– Ладно, ты сам гоготал почище нашего, - отмахнулся Силин и с улыбкой добавил: - В общем, весело было. Ну, сидим, никого не трогаем, вдруг - стук в дверь и голос Варвары: "Девочки, откройте". Мы затаились, думаем, постучится и уйдет, а она опять: "Девочки откройте, а то хуже будет. Я знаю, что вы там не одни". Деваться некуда, уже хотели открывать, но вдруг слышим, что Варвара уходит. Колька говорит: "Надо скорей сматываться". Да только слышим, что за дверью кто-то еще нас караулит.
– Да Петька с Олегом. Кто ж еще?
– вставил Лёнька.
– Они, конечно, - согласился Силин.
– И слышим, что в замок кто-то ключ вставляет. А это Варвара сходила за запасным ключом и стала дверь открывать. Колька говорит: "В окно прыгайте, а я дверь подержу". Мы и сиганули в окно.
– Там же второй этаж, - удивился я.
– Да ну, двух метров не будет, да и клумба внизу.
– А Колька как же?
– запереживал Боря.
– Пока Колька дверь держал, хитрая Варвара, сообразив про окно, спустилась вниз и стала под окном, будь оно неладно. Колька видит, что дверь никто больше не дергает и не открывает, тоже сиганул в окно, ну как раз на Варвару и угодил.
– А где ж сам Колька-то?
– спросил Иван Карюк.
– А Варвара его к себе в комендантскую увела: прорабатывать будет.
– А вы чего?
– Чего, чего? Кольку ждем. Нас он не продаст - это факт, будет говорить, что один в изоляторе был.
– Если Варвара в деканат сообщит, как бы не выгнали. Учился б еще прилично, а то еле на "удочки" тянет, да "хвосты". Точно выгонят, - мрачно сказал Лёнька.
Мы разошлись по своим комнатам, а Ленька Котов с Силиным остались ждать Кольку.
Колька, как ни грозила ему Варвара, не признался, что в изоляторе находился не один, и она все же накатала на него докладную декану. Из института Николая не исключили, но строгий выговор "за аморальное поведение" влепили. Но, завалив летнюю сессию, он сам забрал документы и уехал в родной город Магадан.
Глава 18
Снова в УГРО. Закрытая информация. ЧП на мебельной фабрике. Отсутствие улик. Живые картинки в экстрасенсорном восприятии. Описание убийства. Словесный портрет подозреваемого. Задержание преступников. Вечер с Леной.