Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
Ван Браам вернулся в крепость с отчетом о предложении французов и промокшей от дождя копией условий капитуляции, которую Вашингтон должен был подписать. Он, очевидно, не понял или, по крайней мере, не сказал, что почти неразборчивый документ возлагает на Вашингтона ответственность за «убийство» прапорщика Жюмонвиля. Никто в крепости не понимал, что Вашингтон признает, когда подписывает условия, и не понимал, насколько велико может быть значение этого признания для французов, если начнется война. Вашингтон или кто-либо из его командования также не имел представления о том, почему французы были готовы предложить те условия, которые они предложили. Никто не знал, что у нападавших было мало провизии и почти не осталось боеприпасов; никто не мог предположить, что Кулон де Вильерс одновременно опасался, что форт вскоре будет укреплен, и сомневался, что у него есть право брать военнопленных в мирное время.
Находясь в протекающем складе форта и размышляя над документом, который они не могли прочитать
Англо-американские войска потеряли тридцать человек убитыми и семьдесят ранеными (многие тяжело) из примерно трехсот бойцов 3 июля. Члены партии французов и индейцев получили всего три смерти, а также неопределенное количество ранений, большинство из которых были незначительными[78].
Уже 9 июля войска Вашингтона проделали путь в пятьдесят миль до Уиллс-Крик, неся самых тяжелых раненых на самодельных повозках. Вашингтон впервые доложил Динвидди о поражении и попросил прислать еще одного хирурга, чтобы помочь полковому врачу провести ампутацию раненым, которых еще можно было спасти. Его солдаты начали немедленно дезертировать и продолжали это делать, группами до шестнадцати человек за раз, в течение следующих двух месяцев. Те, кто остался, будь то из-за верности или просто отсутствия физической возможности дезертировать, не переставали страдать. «Большая часть» его людей, писал Вашингтон 11 августа, «почти голые, и почти ни у кого нет ни ботинок, ни чулок, ни шляпы». Неудивительно, что «они дезертируют при каждом удобном случае. Нет ни одного человека, у которого было бы одеяло, чтобы защитить его от холода или сырости»[79].
Потерпев поражение не только духом, но и плотью, виргинцы Вашингтона оказались неспособны к дальнейшим действиям. Триумфальные французы, напротив, остановились лишь для того, чтобы разрушить форт Несессити, а затем двинулись к фортам. К 6 июля они сожгли последние остатки английской оккупации в Стране Огайо, торговый пост Кристофера Гиста и форт Красный Камень. Кулон де Вильерс и его люди вошли в форт Дюкейн под залпы мушкетов и пушечные салюты, приветствуемые как герои, завершившие дело, начатое Селороном пять лет назад.
Маркиз де Дюкейн, обрадованный сообщением Контрекора о том, что долина Огайо наконец-то в безопасности, приказал гарнизонам фортов в Огайо занять строго оборонительную позицию, сократив их численность до пятисот человек, и распорядился начать субсидированную торговлю, чтобы индейцы Огайо не были втянуты обратно в торговую орбиту Британии. Уверенный в том, что выполнил свою миссию, он написал морскому министру письмо, в котором отказался от должности генерал-губернатора и попросил вновь направить его на службу в военно-морской флот. В октябре, пока он ждал возможности вернуться во Францию, он выполнял одну из своих последних дипломатических обязанностей, и эта задача, вероятно, доставляла ему больше удовольствия, чем обычно. Делегация ирокезов прибыла из Онондаги, чтобы наладить отношения с французами. Ононтио не умер, как того желал Танагриссон, а стал владыкой Страны Огайо[80].
ГЛАВА 6
Эскалация
1754 г.
В УИЛЬЯМСБУРГЕ новость о поражении Вашингтона обрушилась на Роберта Динвидди как удар грома. В течение нескольких дней он доложил об этом секретарю Юга, военному секретарю, президенту Торгового совета и практически всем остальным авторитетным людям дома; срочно написал губернаторам соседних провинций с просьбой о помощи; приказал собрать дополнительные войска и отправиться к Уиллс-Крик; начал убеждать Вашингтона возобновить наступление до конца лета; начал строить планы собственной кампании, чтобы добиться от бюргеров военного гранта в двадцать тысяч фунтов на их августовской сессии. За единственным исключением, все эти усилия не принесли результатов. Бюргеры уперлись и отказались выделять средства, не получив предварительно от Динвидди признания поражения в споре о плате за пистоль. Вашингтон, разумеется, не мог сделать в Уиллс-Крик ничего, кроме как бороться за то, чтобы остатки его командования не распались полностью. Без дополнительных денег от бюргерства нельзя было собрать новые войска. Существенной помощи не было ни от одной из соседних провинций, кроме Северной Каролины, которая оговорила, что выделенные ею деньги могут быть потрачены
Герцог Ньюкасл впервые услышал тревожные новости о поражении Вашингтона за две недели до того, как 16 сентября появился официальный отчет Динвидди. Еще 5 сентября он писал, что британское правительство не смеет
приостановить или отложить принятие надлежащих мер, чтобы защитить себя или вернуть утраченные владения… Вся Северная Америка будет потеряна, если эти действия будут терпеть; и никакая война не может быть хуже для этой страны, чем страдание от таких оскорблений, как эти. Правда в том, что французы претендуют почти на всю Северную Америку, и оттуда они могут вытеснить нас, когда им заблагорассудится, или как только будет объявлена война. Но это то, чего мы не должны, мы не будем страдать: И я надеюсь, что мы немедленно примем такие меры… которые в будущем заставят их работать веслом и жаловаться[82].
Ньюкасл все еще надеялся, что решительные действия в Америке смогут восстановить там равновесие, не возобновляя всеобщую войну между Францией и Британией. Такие инициативы должны были быть более тщательно продуманы, чем когда-либо, чтобы не спровоцировать французов на дальнейшие военные действия, но он считал, что его континентальная «система» (помощь Низшим странам, соглашения о субсидиях со стратегическими западными германскими государствами, дружественные предложения Дании и Испании, оборонительный союз с Австрией) затруднила для Франции военный ответ в Европе. Таким образом, ключ к успеху без войны заключался в том, чтобы быстро и тайно нанести удар в Америке, прежде чем французы смогут его отразить. Застигнутые врасплох американской войной и находящиеся в дипломатической обороне в Европе, французы будут настолько ослаблены (или, как выразился Ньюкасл, будут так сильно тянуть за «трудовое весло»), что пойдут на мирное урегулирование американского спора. К тому времени, когда появились подробные отчеты Динвидди, Ньюкасл уже начал подумывать об отправке главнокомандующего и одного или нескольких полков пехоты в колонии, где они могли бы быть использованы для установления контроля над землями Огайо. Более того, он даже обратился за поддержкой к генерал-капитану армии, Его Королевскому Высочеству Уильяму Августу, герцогу Камберлендскому.
Ничто так не раскрывает глубину беспокойства Ньюкасла, как его готовность заручиться помощью Камберленда, ведь при обычном ходе событий он считал герцога опасным человеком. Помимо высокого положения в армии, Камберленд был любимым сыном Георга II и отличался тем, что предпочитал военные действия дипломатии. Он заслужил репутацию генерала, предпочитающего тактику кувалды сдержанности, когда командовал английской армией при подавлении восстания в Хайленде в 1745 году: не за изящество он получил прозвище «мясник из Куллодена». Ньюкасл понимал, что слишком большое влияние, которое он мог оказать на выработку ответа на французскую победу при Огайо, может стать самой большой угрозой миру. И все же, поскольку в отсутствие его сотрудничества не было никакой перспективы выдворить французов из страны Огайо, Ньюкасл предпринял необходимые шаги.
Уже через неделю после получения официальных депеш Динвидди Ньюкасл и Камберленд заручились согласием короля на план отправки в Америку двух полков ирландской пехоты под командованием генерал-майора Эдварда Брэддока. План операций, который первоначально согласовали герцоги, был сравнительно умеренным и предусматривал устранение французских «посягательств» в три этапа. Сначала, весной 1755 года, Брэддок должен был вытеснить французов из страны Огайо; затем он должен был продвинуться на север к границе Нью-Йорка и разрушить форт Сент-Фридрих, который французы удерживали в течение двух предыдущих десятилетий в Краун-Пойнте на озере Шамплейн; и, наконец, он должен был вытеснить французов из фортов, которые они недавно построили на перешейке, соединяющем полуостров Новая Шотландия с канадским материком. Провинциальные войска могли быть собраны в колониях, чтобы оказать Брэддоку любую поддержку. Его полномочия как главнокомандующего были бы расширены, чтобы дать ему власть над губернаторами колоний и позволить ему организовать оборону колоний в целом. Этот план был одобрен Ньюкаслом, поскольку он осуществлялся поэтапно, между которыми по мере необходимости можно было вести переговоры с Францией. Когда граф Галифакс узнал о нем, он был «чрезвычайно доволен», и не только потому, что в нем были приняты решительные меры против Новой Франции, которые он всегда считал необходимыми. Что понравилось Галифаксу в этом плане, так это то, что он создавал виртуального вице-короля в лице главнокомандующего: королевского чиновника, который мог рационализировать колониальную оборону и централизовать колониальную администрацию так, как Галифакс давно отстаивал[83].