Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.
Шрифт:
К несчастью для Ньюкасла, Камберленд вскоре оказался неуправляемым. Он и его союзники — особенно Генри Фокс, военный секретарь и один из главных врагов Ньюкасла — вскоре начали вносить изменения в первоначальный план, делая его более откровенно агрессивным. Публичное объявление Фокса в начале октября о том, что «офицеры, назначенные командовать полками в Америке, должны немедленно отправиться на свои посты», разрушило секретность, необходимую для планов Ньюкасла, предупредило французов об английских намерениях и дало Камберленду практически полную свободу действий при разработке дальнейших мер.
Уильям Август, герцог Камберлендский (1721-65). Изображенный здесь в возрасте двадцати шести лет, вскоре после битвы при Каллодене и подавления шотландского сопротивления в ходе
К концу октября план Ньюкасла и Камберленда по поэтапному удалению французских фортов из глубинки трансформировался в план Камберленда, призывающий к одновременному наступлению на четырех фронтах. Одна экспедиция должна была направиться против фортов Огайо, другая — уничтожить форт Ниагара на озере Онтарио, третья — разрушить форт Сен-Фридрих, а четвертая — уничтожить французские укрепления на перешейке Новой Шотландии. Когда в конце ноября инструкции Брэддока были официально завершены, его приказы включали в себя гораздо больше, чем использование двух полков, которые должны были его сопровождать. Брэддок должен был принять командование над всеми существующими регулярными силами в Америке (тремя полками гарнизона Новой Шотландии и семью независимыми ротами, расквартированными в Нью-Йорке и Южной Каролине); два полка, которые были выведены из строя в колониях в конце прошлой войны, должны были быть возрождены и набраны до штата. Из всех колоний должен был быть создан общий фонд обороны для поддержки операций этих войск, и Брэддок должен был стать его единственным распорядителем. Кроме того, он имел право обращаться к генеральному казначею в случае слишком больших расходов или чрезвычайных ситуаций, которые не могут быть покрыты из общего фонда. Губернаторы колоний должны были предоставить все необходимые помещения, припасы и транспорт, а также выделить до трех тысяч человек, которые должны были быть призваны из ополчения, если добровольцев набиралось слишком мало, для комплектования полков, которые должны были быть сформированы или пополнены под командованием Брэддока[84].
Когда дрейф политики стал очевиден, Галифакс бросил свой жребий вместе с Камберлендом, Фоксом и остальными воинственными членами кабинета. Галифакс не был дипломатом, но был человеком, чьи взгляды на внешнюю политику полностью сформировались под влиянием его интереса к колониям. Как только стало казаться, что Америка вот-вот займет центральное место, он с готовностью проигнорировал настояния Ньюкасла на том, что на самом деле речь идет о том, как наилучшим образом остановить французские авантюры, не жертвуя при этом миром в Европе. Меры, предложенные Галифаксом еще в 1749 году, такие как создание колониальными ассамблеями общего фонда обороны, уже реализовывались. Как он мог не прийти в восторг от директивы секретаря Юга, направленной губернаторам в конце октября и предписывающей им собрать деньги со своих ассамблей и передать их в распоряжение главнокомандующего[85].
Когда Галифакс полностью поддержал фракцию Камберленда и начал давать советы по военным мерам в Америке — хорошие советы, поскольку он знал об американских условиях и географии больше, чем кто-либо другой в правительстве, — его отказ от Ньюкасла означал конец способности герцога влиять на формулирование американской политики. Совершенно неожиданно, в период с середины сентября по конец октября 1754 года, Ньюкасл превратился из архитектора британской внешней политики в озабоченного наблюдателя. Он мог только разжимать руки и надеяться, что Брэддок будет действовать так быстро и так блестяще в Америке, что французы не смогут защитить свои позиции там; и он мог молиться, чтобы континентальная «Система», над поддержанием которой он так усердно работал, предотвратила действия Франции в Европе. К несчастью для Ньюкасла, события в Европе развивались в таком направлении, что почти наверняка, когда Брэддок отплывет, все надежды на мирное разрешение споров в Америке уплывут вместе с ним[86].
Как только французское министерство поняло агрессивный настрой британского кабинета осенью 1754 года, его руководители начали планировать укрепление обороны Канады с помощью массированного подкрепления войск из Франции. Время было крайне важно, ведь если британцы могли отправить свои войска в Виргинию в течение предстоящей зимы, то французы не надеялись организовать экспедицию, чтобы успеть добраться до Канады до того, как замерзнет река Святого Лаврентия. Поэтому было крайне важно, чтобы транспорты с войсками были готовы отплыть из Бреста в самое ближайшее время весной, чтобы прибыть, как только река Святого Лаврентия станет судоходной. В итоге французы решили отправить в Канаду семьдесят восемь рот регулярной пехоты (почти столько же, сколько в восьми британских полках), а командование возложить на опытного генерала Жана-Армана, барона де Дьескау. Тем временем французское правительство активизировало дипломатическую
Императрица-королева Австрии Мария Терезия становилась все более недовольной своим союзом с Великобританией после окончания Войны за австрийское наследство, когда по договору Экс-ла-Шапель провинция Силезия перешла под контроль Пруссии. Примерно к 1751 году она начала поощрять своего величайшего дипломата, графа (впоследствии принца) Венцеля фон Кауница, предпринять усилия для достижения нового взаимопонимания с Францией. Хотя официальное соглашение не было подписано до мая 1756 года, когда Австрия и Франция заключили Версальский мирный договор, к концу 1754 года Кауниц и французский двор добились значительного прогресса в сближении. Цель Кауница заключалась не в чем ином, как в нарушении существующего баланса сил путем отмены полувекового союза Австрии с Великобританией против Франции и Пруссии и заменой его союзом с Францией и Россией против Пруссии. Таким образом Кауниц надеялся дать императрице-королеве возможность вернуть себе потерянную провинцию Силезию[88].
В конце 1754 года маневры Кауница и ответные действия французов все еще оставались в глубокой тайне, но Ньюкасл уже начал подозревать неладное. В середине декабря он писал, что «поведение Вены поразительно. Они ведут себя так, как будто у них нет повода для нас». Он опасался, что «великая система находится на грани распада»[89]. На самом деле тревоги Ньюкасла на сайте опережали его информацию, поскольку дипломатические депеши австрийского двора будут ясно указывать на изменение политики лишь в середине 1755 года. Тем не менее, учитывая, что его положение неуклонно ухудшалось, а агрессивный Камберленд занимал высокое положение в кабинете, Ньюкасл лучше других понимал, насколько мир между Англией и Францией зависит от действий Марии Терезии и ее дипломатов. И если в Европе начнется война, никто лучше Ньюкасла не знал, насколько слабыми окажутся позиции Великобритании.
Таким образом, отправление двух недоукомплектованных ирландских полков из Корка в Виргинию 16 января имело значение, которое трудно переоценить. Все будет зависеть, как прекрасно понимал Ньюкасл, от успеха Брэддока в вытеснении французов с их позиций на Огайо. Ньюкаслу оставалось только ждать и надеяться.
НА САМОМ ДЕЛЕ в начале 1755 года события достигли такой стадии, что война между Великобританией и Францией стала практически неизбежной. Истоки этой войны лежали в клубке событий, настолько запутанных, что ни Ньюкасл, ни любой другой дипломат в Европе не смог бы их полностью распутать, не говоря уже о том, чтобы контролировать. Упадок политики нейтралитета Конфедерации ирокезов и растущая независимость индейцев верхней части долины Огайо; наплыв англо-американских торговцев и земельных спекулянтов в этот регион; опасения французов по поводу потери связи по Огайо между Новой Францией и страной Иллинойс; беспокойство британских министров по поводу роста французского влияния как во внутренних районах Америки, так и на европейском континенте; личности Динвидди, Дюкейна, Ньюкасла, Камберленда и даже таких малоизвестных фигур, как Вашингтон, Кроган и Танагриссон: во взаимодействии всего этого лежали зачатки пожара, который на самом деле уже тлел на восточной окраине долины Огайо. Перестройка системы европейских союзов, отправка британских и французских войск в Америку и доминирование агрессивных британских политиков позволили бы взять такие сравнительно незначительные эпизоды, как смерть Жюмонвиля и битва при форте Несессити, и сделать из них нечто гораздо более масштабное, гораздо более опасное, чем мог предвидеть даже самый пессимистичный Ньюкасл. Как столкновение ничтожного количества людей в пограничном конфликте перерастет в мировую войну, как эта война перекроит карту европейских империй и изменит отношения между Англией и ее американскими колониями — такая цепь событий не поддавалась даже самому пылкому воображению. Но в самом деле, когда в первые дни 1755 года отряд Брэддока отплыл в Виргинию, все уже зависело от того, что он совершит или не совершит в глубинах американской пустыни.
ЧАСТЬ II
ПОБЕДА
1754–1755 гг.
Накануне войны британские колонии оказываются не столько заинтересованы в объединении, сколько в борьбе за преимущества. Британцы навязывают сотрудничество, назначая в колонии главнокомандующего. Эдвард Брэддок прибывает, принимает командование и слишком поздно осознает природу колониальной войны. Его сменяет Уильям Ширли, что приводит к неоднозначным результатам: депортации акадийцев, битве при озере Джордж и укреплению нью-йоркской границы. Политический паралич в Британии сопровождается дипломатической революцией в Европе. Уильям Ширли падает, став жертвой амбиций противника и слабости покровителя.