Свет и Тень
Шрифт:
Первые пару недель плавания Альк просто отдыхал: отсыпался, ел. Честно говоря, постоянные странствия, периодические стычки с врагом, вечное пребывание на глазах здорово надоели ему. Давно хотелось хоть ненадолго отвлечься от этого, просто побыть одному, что в море оказалось проще простого, особенно ночью, когда все спали. Тогда он выходил на палубу, пару лучин тренировался с мечами, чтобы не терять форму, а потом садился и просто смотрел на звезды и луну, если погода была ясная. Море шумело, тихо поскрипывали корабельные снасти, слегка овевал разгоряченное тело теплый южный ветер, а Альк смотрел
Чаще всего его мысли занимала предстоящая миссия, а особенно – языковой барьер. Свободно владеющий обоими государственными языками своего тсарствия, он не представлял, как будет общаться с тамошним тсарём... нет, это тоже не так называется! Глава Иргемаджина зовётся иргем, и обращаться к нему следует “о, светлейший”. Вот Сашиев язык, с ума от него можно сойти! Вместо букв какие-то витиеватые закорючки, да сколько их! Почти две сотни! А когда начинаешь читать, то иногда невозможно понять, где заканчивается одна и начинается другая. На каждое слово в саврянском языке приходится по пять-шесть иргемаджинских переводов, и попробуй разбери, что именно следует говорить в том или ином случае.
Альк просил дать ему переводчика, но получил отказ: во всём тсарствии не нашлось ни единого специалиста: последний умер два года назад, новых не появилось. Пришлось учить язык самому по книгам, что без учителя оказалось весьма непросто. Но выбора особого не было.
...Когда наползли сумерки, Альк захлопнул книгу. Продолжать забивать себе голову было совершенно бесполезно. Если два месяца стараний почти не дали результатов, то день-другой занятий ситуацию уже не исправит. Лучше пойти и позаниматься тем, что умеешь. А там, глядишь, и придумается что-нибудь действительно дельное. Возможно, в Иргемаджине есть толмачи. Взаимодействовали же они как-то с Саврией на протяжении веков! Хотя, судя по ситуации на его родине, неутешительные напрашиваются выводы... Что ж, остается полагаться на дар, который в жизни его не подводил. Да и... выучил же он, всё же, кое-что...
Мечи со свистом взрезали воздух на радость восхищенным зрителям, припавшим к щелям дверей и окошкам. Пусть посмотрят, ему не жалко.
Да, а вот как он будет разговаривать со светлейшим иргемом – уж лучше б никто не слышал...
Две лучины спустя, сидя на ящике с грузом, Альк, по сложившейся уже привычке, смотрел на звёзды и думал. Сегодня ни с того ни с сего вспомнились вдруг события более чем трёхлетней давности – то, что произошло спустя несколько дней после того, как он распрощался с Рыской в Чеговицах.
*
...Враги, воспользовавшись непогодой, подошли к берегу тихо и незаметно, да ещё и в такой час, когда беды ждёшь меньше всего: между волком и собакой, за пару лучин до рассвета в сгустившейся до предела тьме.
– Подъём! К оружию! – прозвучало над лагерем.
Альк запомнил, что вскочил тогда, ещё не соображая, что к чему. Встал, поспешно собрался, вооружился, а проснулся уже потом, потому что уснул лишь три лучины назад, вернее даже не уснул, а отключился, измученный за предыдущие недели тяжёлым предчувствием беды.
Стоило лишь взглянуть на вражеский флот, как стало ясно: предстоящая битва просто безнадежна для саврян. Их прибыло на побережье
У врага одних только кораблей было около двух сотен, а само вражеское войско, вооружённое до зубов, уже проворно взбиралось по скалам: из-за проливного дождя заметить вражеские корабли дозорные смогли лишь у самого берега. При таком количестве нападающих не только всем им конец – тут половина Саврии будет захвачена не позднее, чем через неделю, даже если спешно отправленный гонец успеет добраться до ближайшего форта.
“Вот бы, как тогда, наводнение случилось”, – подумал Альк как-то вскользь, уже попрощавшись с жизнью.
Но наводнение не предвиделось даже близко, о нём можно было разве что помечтать. И ещё помолиться Хольге о спасении своей грешной души...
Но вот как раз богиня-то и не пришла ему на ум, потому что взгляд вдруг упал на большой наклонный утёс, издавно именуемый Пальцем Сашия. Именно к его подножию и причалила основная масса вражеских кораблей.
В облаках обозначился просвет, в который как раз попала заходящая луна – и озарила утёс красноватым светом, словно дав путнику подсказку.
Утёс можно было обрушить, но с такой ничтожной вероятностью, что браться за такое не стоило и пытаться. Почти как тогда...
Выбор был между смертью и... опять же, смертью. Альк понимал: если он такое сможет, как тогда смогла Рыска с его помощью, конец придёт не только его дару... Но если он не попытается, то погибнет не только он, и даже не только находящиеся здесь же брат и племянник. И не только всё войско.
Если он не попытается, враги ворвутся в страну, а при таком их количестве последствия будут воистину ужасны.
Стоя над обрывом под проливным дождём, путник видел перед собой не приближающихся врагов, а горящие города, погибающих мирных жителей, содрогающуюся в предсмертных судорогах родину, горячо любимую им, что бы он там ни говорил...
И он понял, почему именно рука провидения направила его сюда. В это дождливое, холодное раннее утро от него зависела судьба всей страны. И, наверное, по той же причине много лет назад боги простили его и помогли выжить.
На раздумье времени уже не было, и он представил Рыску. Она сидела у дерева с закрытыми глазами. Была ночь, но он увидел её как днем, бледную до синевы и раненую. Но больше никто в целом свете не мог ему помочь... И он обратился к ней и к её дару.
Всё получилось так легко, словно ничего другого и быть не могло. Альк даже не почувствовал, как смог свернуть ворот, даже не увидел его. Просто под ногами вдруг загудело, и все ринулись прочь от берега. Кто-то крикнул:
– Ложись!
А потом упала оглушительная тишина...
Следом раздался чудовищный треск, и огромный кусок скалы рухнул в море, подняв гигантские волны и мириады брызг. В такое просто невозможно было поверить!
Те враги, что успели долезть до верха и не были смыты волной, а их, собственно, было немного, поняли, что им всё равно конец и кинулись сражаться. Их утихомирили быстро, легко и почти без потерь. Из восьми сотен саврян погибло всего тридцать человек. Но ещё даже не увидев, кто именно погиб, Альк уже знал, что его брат Эдгард окажется в этом числе. А вот племянник не пострадал.