Светлый огонь. Ход королевой

Зима Ольга

Когда одни и те же мысли пошли по десятому кругу, глаза зажгло от солнечных лучей. Джаред попытался повернуться набок или хотя быть сморгнуть, и это было единственное действие, которое он смог сделать.

— И что ты тут делаешь? — раздался не ко времени голос Угрюма.

— От… ды-ха-ю-у-у, — набравшись сил, ответил советник.

— Сдыхаешь? Похоже. Уже рассвело, а чтобы ты, родня, столько валялся на земельке, я не припомню.

— Н-н-не…

— Все люди — братья, не слыхал? — ухмылялся невидимый Угрюм.

— Уй-ди!

— Джаред, ты меня не любишь, и это взаимно. Но ты не дал мне когда-то умереть, а я не позволю помереть тебе. На земельке валяешься, а земелька-то не помогает. Чувствуешь что-то? Похоже, нет.

А ведь и

правда, боли не было вовсе. Джаред слабо дернулся, когда его подхватили и положили куда-то. Судя по запаху и положению собственного тела — на коня, плавно двинувшегося куда-то.

— Дурень, ну дурень же! А еще меня ругал, — причитал Угрюм рядом. — Знаешь, какой ты сейчас красивый, а? О видел бы ты себя. Вид — зеленее некуда. О скулы порезаться можно, под глазами мешки. Тебе лечиться надо! Кровь течет отовсюду, из ладоней, ушей, рта и даже глаз. Все кружево заляпал. А рядом с тобой земля-то подгорела. Ты сколько Окон наоткрывал, ушастый умник?

Джаред плотно прикрыл глаза, но это не помогло. Всего-то второе Окно за несколько дней, хотя и в иные Дома. Не рассчитал немного. А его продолжал отчитывать и куда-то тащить полукровка, не сильно любимый, но близкий по крови.

— Не переживай, советник. Мы едем в твой любимый Черный замок.

* * *

Джослинн раскрыла глаза. Утреннее солнце задержалось на ее изогнутых ресницах, пощекотало щеку, высветило деловито ползущую по травинке улитку. Прозрачно-медовые рожки обратились к лицу девушки, а потом развернулись от нее. Джослинн проморгалась — было на что посмотреть. Бранн во всей красе шустро носился по полянке, поднимал с земли гибкие ветви, прилаживал их к двум деревцам, стоящим в пяти локтях друг от друга, создавая ветвистую арку. Вот подхватил кувшинки и деловито украсил ими переплетение цветов и ветвей. И был, в отличие от нее, полностью одет! Джослинн покраснела, приподнялась на локте и поняла, что тепло и уютно ей потому, что она и лежит, и укрыта покрывалом, похожим одновременно на мох, и на перья, и на подшерсток. Подобное сочетание прекрасно подходило для Бранна, сочетающего несочетаемое. Логичный и алогичный одновременно, и невероятно обаятельный.

Джослинн подозрительно поглядела на аккуратную стопку ее собственной одежды, лежащей рядом. Она прекрасно помнила, как скидывала одежду, а еще — как они на пару валялись на ней. Теперь и сюрко, и лейне были не только вычищены, но и, судя по всему, отглажены! На расстоянии вытянутой руки — чашка, над которой вьется белесый пар. Чашка тоже полупрозрачная, тонкая, розовая, а на блюдце — две печенинки в форме сердечка.

Джослинн отогнала видение Бранна с одной кистью из утюга, а другой — печки, хотя было понятно, что чистка одежды, как и завтрак, его неблагих ручонок дело. Шаловливых ручонок, подумала Джослинн и опять покраснела. Ее сомнения в собственной женской привлекательности для одного странного и глубоко любимого ши можно считать развеянными. И развеянными не единожды. Джослинн вздохнула, зарылась поглубже в пухоодеяло, наслаждаясь собственным личным счастьем, в котором, как ей казалось, ей было отказано всеми силами, как высшими, так и низшими. Ну и что, что подскочил и бегает как ужаленный, может, у неблагих такие обычаи? Или решил размяться? Джослинн была не против совершенно. Ей, кто прятался ото всех триста лет в башне звездочета, открылся мир, куда так долго звал ее Джаред. Советник, похоже, не мог пройти мимо ни одной девушки, попавшей в беду. И хотя Джослинн этого не показывала, после встречи с друидами ее жизнь превратилась в мир теней наяву. Как истинная волчица, она подумывала о самоубийстве. Но на войну ее, конечно, никто не пустил, а бросаться на меч или с башни не позволяла все та же гордость дочери Дома Волка. Мало того, что истинная любовь убивает, так еще и один поцелуй Джослинн станет последним для ее избранника!

Поэтому она ходила в одном и том же, совершенно не смотрелась в зеркала, а когда мельком видела там нечто, похожее на ведьму, только

радовалась. Молодые ши в ее редкие выползки шарахались, Джаред убеждал не верить дурным предсказаниям, а Джослинн вздыхала и убегала подальше от суетного Двора, к любимым цифрам и подсчетам. Как на ее пути оказался Бранн, не знают и древние боги. Он смог вывернуть слова друидов наизнанку и осветить ее жизнь огнем любви, без разницы, истинной или нет, главное, единой и самой лучшей. Правда, чуть не умер при этом! Что до внешности… А у нее, оказывается, и волосы серебристые, и кожа белоснежная, и глаза небесные, и вся она хороша вкупе и по отдельности. Да-да, особенно — по отдельности. Единственное, что она могла поставить Бранну в вину, так это его невыносимую, томительную нежность. А так… все оказалось похоже и непохоже на рассказы взрослых волчиц и ее собственные книжные познания. Так что теперь жизнь она ощущала в полной мере — и сладость раннего утра, и птичьи переливы, и легкий шелест ветра, запутавшегося в еловых ветвях.

Во рту пересохло от свежих воспоминаний, и укрытая покрывалом Джослинн, посмотрев тайком на все еще занятого Бранна, пристраивающего посередине арки особенно красивый цветочек, быстро протянула руку за чашкой и спрятала ее под тканью. Слишком темный для цветочного, крепкий ароматный напиток отдавал смолой и самую малость — торфом. Странное сочетание оказалось на диво приятным и напоминало запах самого Бранна. Напиток сразу взбодрил тело и очистил разум. Печенинка отдавала корицей и гвоздикой, Джослинн аж зажмурилась от удовольствия.

— Привет, — раздался голос Бранна, и волчица торопливо допила настой.

— Привет, — в оцепенении произнесла она, не зная, что ответить. Вести себя как всегда, будто ничего не произошло? Она же не хочет, чтобы Бранн себя чувствовал чем-то обязанным ей из-за одной вместе проведенной ночи. Спросить, понравилось ли ему? Сказать, как понравилось ей? Глупо!

Бранн присел на корточки, склонил голову налево, потом — направо и произнес:

— Давай жениться.

А Джослинн от неожиданности рассмеялась, поэтому слово «нет» осталось неблагим неуслышанным.

— Я сказал что-то смешное? Я не хотел, — удивленно произнес Бранн. — Насколько я знаю, бракосочетание — дело достаточно серьезное как в неблагом, так и в благом мире. Или у волков происходит что-то иначе?

— Нет-нет, Бранн, будь уверен, мы относимся к браку крайне серьезно, — заверила его Джослинн.

И так топорщащиеся пегие волосы встали дыбом. Чуть вытянутое лицо с забавным длинным носом осветилось улыбкой, в зеленых глазах засияли феечки — возможно, Джослинн это только казалось, но странные мерцающие точки иначе не назывались. Какой же он красивый, вновь подумалось ей. И как другие этого не видят?

— А почему мне было не больно? — спросила Джослинн машинально.

— А ты хотела бы, чтобы было больно? — в привычно-неблагой манере справился Бранн. — Или чтобы мы вступили в брак, должно было быть больно? Или хотела бы, чтобы я…

Джослинн выпростала руку из-под мохонакидки.

— Нет, Бранн, я бы этого не хотела. Прости, что невольно ввела тебя в заблуждение. Просто, э… Волчицы пеняли мне на то, что я не занималась саморазвитием.

Джослинн покраснела, Бранн понял и нахмурился.

— Дикие благие правила, — бормотнул не слишком-то вежливо.

— Нет-нет, в чем-то они были правы. Я же не знала, что встречу тебя.

— Ты ничего не сказала…

— Бранн, как бы тебе это пояснить, чтобы ты понял именно то, что я хочу донести до тебя, — Джослинн прикусила губу. — Я меньше всего хочу, чтобы ты делал что-то только из чувства долга. Поэтому я не хочу жениться прямо сейчас.

— Это не так плохо, отдавать долги. Но, Джослинн, — мягко произнес Бранн. — Дей подарил мне полмира, став моим другом. Однако только благодаря тебе Черный замок стал моим домом. Я никогда не думал, что подобное возможно, но да — я глубоко и сильно люблю тебя. И внезапно понял, что хочу прожить с тобой все отмеренное мне время. Если ты хочешь того же…