Светлый огонь. Ход королевой
Шрифт:
— Да ты словно передумал, — недоуменно сказала Гвенн. — Что так? Мала или глупа?
— Наоборот, — ответил Джаред не оборачиваясь. — Наоборот, моя принцесса. Я боюсь не того, что вы не поймете, я боюсь, что поймете и сделаете правильные выводы. А правильные выводы — штука весьма неприятная и зачастую опасная. Они ведут к правильным решениям, а те по большей части наносят вред тому, кто их принимает…
— Джаред! — топнула ногой Гвенн и вскочила. — Я все равно уже потеряла твою мысль. Так что расскажи уже про Угрюма. А почему ты его не любишь?
— Как?! Как ты поняла? — обернулся к ней советник. — Я дал повод? Сказал что-то не то? Был недостаточно вежлив?
— Нет… — опустила взгляд Гвенн на собственные сапоги. — Просто мне показалось.
—
Гвенн вышла за Джаредом из бревенчатого дома и вдохнула полной грудью. Дождя не было, но утренняя роса блистала на каждом листочке и веточке, искрилась в лучах восходящего солнца, еще невидимого, но уже ощутимого. Густой куст, осыпанный белыми мелкими и очень пахучими цветами, изгородь из старых жердей, непривычные звуки животных из хлева, влажность воздуха от близкой реки — все было непривычным, все бодрило и звало жить. Гвенн потянулась и зевнула. Оглянулась, не увидел ли Джаред, но тот что-то рассматривал в бирюзовой густоте неба. Вздохнул, качнул головой и пошел по протоптанной дорожке.
— Тебе здесь нравится и не нравится, — резюмировала Гвенн, сорвала травинку и засунула в рот. Она оказалась неожиданно неприятной, и Гвенн, выплюнув горечь, заторопилась за Джаредом, чей тонкий силуэт начал пропадать среди невысоких деревьев. Сжалась, готовясь встретить очередную выволочку или нотацию, но советник, вроде бы совершенно пропавший из виду, оказался рядом, слева в паре шагов — и почти что улыбнулся ей.
— Вы многое можете, принцесса, если захотите. Так что Фордгалл был не так уж и неправ.
Гвенн в два прыжка долетела до Джареда и вскочила на его спину… То есть хотела так сделать, но оказалась на земле, мокрой и холодной.
— Предсказуемо? — выдохнула она в лицо Джареда.
— Да, — неожиданно коротко ответил тот, поднимая ее с земли. Гвенн приняла его руку, вдохнула и выдохнула, смиряя ярость и обиду. Деревья вокруг, черные, невысокие, даже кряжистые, неожиданно зашевелили ветвями. Проклюнулись почки, развернулись сморщенные зеленые листики, а за ними — бело-розовые пахучие бутоны. Гвенн потеряла дыхание, любуясь цветами, а Джаред свел ладони.
— Магию нужно доводить до конца, — наставительно произнес он. Развел руки — и на месте цветов появилось по яблоку. — А то все обидится и завянет. Не хотелось бы оставить Угрюма без его плодов.
— Но я ничего не сделала! — вскинулась Гвенн.
— Ты злилась и сдерживала себя. Вот магия и вылилась в цветение. Приедешь, вернёшься — разберем по косточкам.
Гвенн поежилась — вернется она только через год… Если, конечно, вернется.
— Вы правы, принцесса. Это место напоминает мне родительский дом, — тихо ответил Джаред, словно поняв опасения принцессы и отвлекая ее от собственных тяжелых дум. — Что до Дома Леса — помни, тебя можно поймать в ловушку, если ты будешь беспокоиться о близких. Тебя можно раззадорить, попытавшись унизить или напомнив о нашем короле. Помни — ты выплатила все долги, и ни перед кем не виновата, а значит, не должна оправдываться. Зная о своих слабостях, ты обретаешь силу.
— А что про меньшее из двух зол? Фордгалл говорил…
— Если перед вами встанет подобный выбор… — Джаред вздохнул. — Попытайтесь сделать шаг назад. Тогда, быть может, выбирать не придется вовсе. Если все же придется — выбирайте добро. Всегда выбирайте добро. А теперь… Вам пора.
— Эй-эй, что это ты делаешь, а? Джаред, нет, я не хочу, не сейчас, чего ты? — завопила Гвенн, увидев, как Джаред все быстрее крутит кистью, а за этим движением шевелится сам воздух, как в оттепель, когда над открытыми верандами Черного замка поднималось тепло и искажались очертания предметов. — Я не хочу-у-у! Я ни с кем не попрощалась, а ты так и не рассказал про Угрюма! Ты не можешь солгать, ты же маг! — шевелились только губы, и то — с трудом, тело не повиновалось Гвенн, терять было нечего. Можно поорать, можно обвинить Джареда!
— Я всегда держу слово, принцесса, — с тяжким усилием выговорил
Голос советника стихал, очертания менялись, запахи животных, яблоневого сада сменились сухим, кисловатым ароматом магии. Безжалостный ветер стих, но принцесса все еще висела над землей.
Гвенн вновь топнула ногой, разозлилась на себя за жест, выдающий беспомощность и капризность, поняла, что под ногой ничего нет, перевернулась в воздухе, сконцентрировалась и приземлилась на что-то мягкое. Пригорок. Лесной пригорок!
Тут же подскочила, оглядываясь, принюхиваясь и присматриваясь. Все также влажно, но все запахи стали иными. Здесь тянет прелой листвой, терпким ароматом старого осеннего леса, обволакивает тяжёлым ароматом земли после дождя. Тишина, такая оглушающая, что слышно, как стучит в висках собственное сердце. Темное, все ещё почти ночное небо сереет между кронами громадных кряжистых деревьев, что наверняка видели ещё первую эпоху, а то и выросли в самой Грёзе. Широкие листья… Под тонкой подошвой охотничьих сапог нащупалось что-то маленькое, округлое. Дубы, осенило принцессу. Они с Деем дружно зевали на природознании, но брат честно запоминал, как и положено будущему королю и настоящему наследнику, а Гвенн, «как и положено капризной принцессе», как говорили наставники, старательно отвлекалась от занудного голоса лесного. И у нее получалось не слушать и витать в собственных фантазиях на всех уроках, кроме боевого мастерства и знаний о хитросплетениях политики Домов. Впитывать учение через книги ей нравилось ещё меньше, поэтому вспомнить сейчас название дерева — уже маленький подвиг.
Дубы стояли неподвижно, выглядели подозрительно, но вудвузы в этой породе не обитали. Злость на Джареда кольнула грудь и растворилась — отправил за неблагие коряги, значит, так и надо. Не объяснил — значит, не успел. Ничего. Она сама разберется во всем! В конце концов, это всего лишь лес! Лес, в котором принцессе, надо признаться, всегда нравилось находиться. Где-то должна быть дорога, о которой говорил Финтан… Дорога, что сама приводит к Деревянному трону всех знакомых и незнакомых, и свернуть с которой невозможно. Почему — невозможно, было непонятно. Лесной принц напускал туману, чем злил Гвенн неимоверно. Тут по земле, покрытой бурыми листьями и желудями, что-то метнулось, и не успела Гвенн и вытащить оружие, ни даже ойкнуть, как ее ухватило нечто похожее на щупальце, и вздернуло вверх тормашками. Что-то прервало тишину, но не иначе — зазвенело в ушах от неприятного перемещения.
— Отпусти меня, мерзкий корень! — заорала Гвенн, извернулась, выхватила кинжал, полоснула от души и приготовилась упасть наземь. Ничего не случилось. Звенькуло так, словно корень был из металла.
Корень тащил принцессу выше и выше, солнце наконец выскочило из плотных крон, и Гвенн обернулась на землю, посмотреть, куда удобнее будет упасть, когда она избавится от надоедливого щупальца, а заодно понять, откуда взялся непонятный скрежет. И заорала.
Земли не было видно. Совсем. От того места, куда она не так давно приземлилась, дубы словно расступились, а прямо внизу вздыбилось, выпирало, даже плескалось что-то среднее между землей, скопищем веток и змеиными пастями, которые дергались к ней, но пока не доставали. Щерились игольчатыми зубами, подрагивали зубастыми листьями, и даже стебли были покрыты какими-то склизкими колючками. Корень, словно устав держать Гвенн, опустился ниже. Еще ниже! А захват ее ноги заметно ослабел. Гвенн рисковать не стала и, решив, что вверху, в кроне, там, куда уходит корень, сейчас определенно безопаснее, вложила клинок обратно в ножны и рванула вверх по корню как по толстой веревке. Заодно поблагодарила Джареда, снабдившего ее толстыми перчатками, которые ей полагались, и которые Гвенн терпеть не могла и часто не носила.