Священная земля
Шрифт:
“Oк!” Аполлодор взвыл, когда его запястье выгнулось назад. Менедему требовалось лишь немного больше давления, чтобы сломить ее, и они оба это знали. Аполлодор говорил очень быстро: “Ты просто неправильно понимаешь мои намерения, друг, и...”
“Я думаю, что воспринимаю их просто отлично, спасибо”. Менедем чуть сильнее согнул запястье наемника. Что-то там подалось под его хваткой - не кость, а сухожилие или что-то в этом роде. Аполлодор ахнул и побледнел, как рыбий живот. Менедем сказал: “Я тоже умею обращаться с ножом. Если ты придешь
“Да!” Прошептал Аполлодор. “Фурии забери тебя, да!”
“Хорошо”. Менедем отпустил. Он не повернулся к солдату спиной, но Аполлодор только опустился на табурет, баюкая поврежденное запястье. “Прощай”, - снова сказал Менедем и покинул таверну.
Это место не взорвалось в драке у него за спиной. Выйдя, он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Аполлодор не передумал и не решил прийти за ним, и что у пафианина нет здесь друзей, которые могли бы захотеть выполнить за него эту работу. Никто не вышел из винной лавки. Менедем ухмыльнулся. Держу пари, у Аполлодора нет друзей, подумал он.
За углом от таверны он прошел мимо винной лавки другого типа, той, где вино продавалось в амфорах, а не в кубках. Вспомнив о прекрасном вине "Закербал", которым угостил его торговец тканями, он просунул голову в заведение и позвал: “Кто-нибудь здесь говорит по-гречески?”
Владельцем был мужчина примерно возраста его отца, с густой белой бородой, еще более густыми черными бровями и огромным крючковатым носом. “Говори немного”, - сказал он и свел большой и указательный пальцы вместе, чтобы показать, как мало это значит.
Для того, что имел в виду Менедем, этому человеку не нужно было хорошо знать его язык. Он спросил: “У вас здесь есть вино из Библосы? Хорошее вино из Библоса?”
“Из Библоса? Вино?” Финикиец, казалось, хотел убедиться, что правильно расслышал. Менедем опустил голову. Затем, вспомнив, что находится в чужих краях, он вместо этого кивнул. Финикиец улыбнулся ему. “Вино из Библоса. ДА. Я обладаю. Ты-?” Казалось, он не мог вспомнить, как сказать "попробовать" или "попробовать. Вместо этого он изобразил, что пьет из чашки.
“Да. Спасибо”. Менедем снова кивнул.
“Хорошо. Я даю. Я Маттан, сын Маго”, - сказал виноторговец. Менедем назвал свое имя и имя своего отца. Он наблюдал, как Маттан открывает амфору, и обратил внимание на ее форму: в каждом городе были кувшины своего особого стиля, одни круглые, другие удлиненные. Когда финикиец протянул ему чашу, он понюхал. Конечно же, у вина был богатый цветочный букет, который поразил его в доме Закербала.
Он выпил. Как и прежде, вкус вина был не таким изысканным, как его аромат, но и оно было неплохим. Он спросил: “Сколько за амфору?”
Когда Маттан сказал: “Ты говоришь, шесть шекелей-сиглой”, Менедему пришлось приложить усилия, чтобы у него не отвисла челюсть. Двенадцать родосских драхмай - кувшин
Менедем не собирался позволять Маттану узнать, что он так думает. Он сделал самое суровое выражение лица, на какое был способен, и сказал: “Я дам тебе три с половиной”.
Маттан сказал что-то едкое по-арамейски. Менедем поклонился ему. Это рассмешило финикийца. Они некоторое время торговались, как ради игры, так и потому, что каждый из них был очень обеспокоен окончательной ценой. Наконец, они остановились на пяти сиглоях за банку.
После того, как они пожали друг другу руки, чтобы скрепить сделку, Маттан, сын Маго, сказал: “Ты не говоришь. Сколько банок ты хочешь?”
“Сколько у вас их?” - Спросил Менедем.
“Я смотрю”. Маттан пересчитал амфоры Библиана, стоявшие на своих местах на деревянных полках, которые тянулись вдоль стен его магазина. Затем он прошел в заднюю комнату за прилавком. Когда он вышел, он сказал: “Сорок шесть”. Чтобы убедиться, что он правильно назвал число, он четыре раза разжал и сомкнул ладони и показал одну раскрытую ладонь и поднятый указательный палец другой.
“У тебя есть счетная доска?” Спросил Менедем. Ему пришлось подкрепить вопрос жестами, прежде чем Маттан кивнул и достал ее из-под прилавка. Менедем перекидывал камешки взад-вперед в канавках. Через некоторое время он поднял глаза на финикийца и сказал: “Тогда я должен тебе двести тридцать сиглоев”.
Маттан, сын Маго, наблюдал, как он обдумывает ответ. Финикиец кивнул. “Да, это верно”, - сказал он.
“Тогда хорошо”, - сказал Менедем. “Я принесу тебе деньги, и я приведу матросов со своего корабля, чтобы они забрали вино”.
“Это хорошо. Я здесь”, - сказал Маттан.
Если бы на борту "Афродиты " был полный экипаж, они могли бы выполнить эту работу за один рейс. Из-за того, что многие из них бесчинствовали в Сидоне, на это ушло трое. К тому времени, как они закончили перетаскивать тяжелые амфоры на торговую галеру, мужчины были потными и измученными. Пара из тех, кто умел плавать, голышом спрыгнула с корабля в воду гавани, чтобы остыть. Менедем выдал всем матросам, которые таскали кувшины с вином, дополнительную дневную плату - это не было частью их обычной работы.
“Умно, шкипер”, - одобрительно сказал Диокл. “За это ты им понравишься больше”.
“Они заслужили это”, - ответил Менедем. “Они работали там как рабы”.
“Однако у нас есть хороший груз для возвращения домой”, - сказал келевстес. “Тот роскошный шелк, который ты нашел, малиновая краска, теперь это хорошее вино...”
“Нам не хватает только одной вещи”, - сказал Менедем.
Диокл нахмурился. “Что это? После всего, что мы здесь узнали, я ничего не могу придумать”.