Священная земля
Шрифт:
10
“Я знаю, люди говорят, что финикийцы сжигают своих младенцев, когда дела у них идут плохо”, - сказал Менедем солдату, с которым пил вино. “Но действительно ли это правда? Они действительно предлагают их своим богам таким образом? “
“Да, истинно”, - ответил наемник. Его звали Аполлодор; он был родом из Пафоса, на Кипре, и использовал старомодный островной диалект. “По правде говоря, родианец, они делают не меньше, считая это актом
“Безумие”, - пробормотал Менедем.
“Да, вероятно”, - согласился Аполлодор. “Но тогда, если бы мы могли ожидать от варваров цивилизованного поведения, они были бы больше не варварами, а скорее эллинами”.
“Полагаю, да”. К тому времени Менедем выпил достаточно, чтобы у него немного помутился рассудок, а может быть, и больше, чем немного. “Когда мой двоюродный брат вернется из Иудеи, мне не будет жаль попрощаться с этим местом”.
“И ты отправишься домой?” - спросил пафианин. Менедем опустил голову. Аполлодор махнул хозяину финикийской таверны, чтобы тот налил еще. Парень кивнул и помахал в ответ, показывая, что понял, затем подошел с кувшином вина. Наемник снова повернулся к Менедему: “Ты думал о том, чтобы остаться здесь вместо этого?”
“Только в моих кошмарах”, - ответил Менедем. Большинство из них в эти дни вращались вокруг Эмаштарта. Он боялся, что жена трактирщика долгие годы будет преследовать его по ночам, визжа: Бинейн! Бинейн! Он никогда не знал женщины, с которой перспектива физического контакта казалась бы менее привлекательной.
“Я имел в виду не как торговца, о наилучший, не как торговца, - сказал Аполлодор, - а как солдата, воительницу, воина”.
“Для Антигона?”
“Конечно, для Антигона”, - ответил наемник. “Великий человек, величайший в этот печальный век. Для кого бы ты предпочел размахивать мечом?”
“Я бы с радостью сражался за Родос, как любой человек, у которого есть яйца под зубцом, сражался бы за свой полис”, - сказал Менедем. “Но я никогда не думал наниматься”. Этого было бы достаточно, пока не появилось большее преуменьшение.
“Ах, моя дорогая, нет жизни, подобной этой”, - сказал Аполлодор. “Еда и кров, когда не в кампании - и плата тоже, имейте в виду - и все эти шансы на добычу, когда бьет барабан и вы отправляетесь на войну”.
“Нет, спасибо”, - сказал Менедем. “Я миролюбивый человек. Я ни с кем не хочу неприятностей и не ввязываюсь в драки ради удовольствия”.
“Клянусь честью, тем больше ты дурачишься!” Воскликнул Аполлодор. “Как лучше показать миру, что ты лучший человек, чем твой враг?”
“Забрав домой серебро, которое он должен был сохранить”, - ответил Менедем. “Зная, что ты сделал из него дурака”.
“Дурак?” Наемник презрительно махнул рукой. “Сделай его рабом или трупом. Если тебе нужно серебро, возьми его, продав негодяя,
“Эта жизнь подходит тебе”, - сказал Менедем. “Это ясно. Однако я не смог бы жить так, как живешь ты. Это не то, чем я хочу заниматься”.
“Жаль. Из тебя мог бы получиться солдат. Я вижу, ты сильный и быстрый. Это значит больше, чем размер, и никогда не позволяй ни одному существу говорить иначе ”.
“Хотят они этого или нет, я не хочу носить копье, меч и щит”, - сказал Менедем.
“На, выпей еще вина”, - сказал Аполлодор и махнул трактирщику, чтобы тот снова наполнил кубок Менедема, хотя он был еще на четверть полон.
Менедем уже выпил достаточно, чтобы слегка одурманиться, да, но его разум все еще работал. Он пытается меня сильно напоить, действительно очень напоить, подумал он. Зачем он пытается это сделать? Подошел ухмыляющийся разливщик с кувшином для вина. “Подожди”, - сказал Менедем и приложил руку ко рту своей чаши. Он повернулся к наемнику. “Ты думаешь, что сможешь напоить меня в стельку и превратить в солдата, прежде чем я приду в себя и пойму, что со мной произошло?”
Аполлодор изобразил шок и смятение. В ходе многих, многих стычек Менедем часто видел, как это делается лучше. “Почему я должен совершать столь гнусный поступок, как этот, благороднейший?” - спросил парень голосом, источающим невинность.
“Я не знаю почему, но я могу сделать несколько предположений”, - ответил Менедем. “Какую большую премию вы получаете за каждого нового рекрута, которого приводите?”
Он внимательно следил за солдатом из Пафоса. Конечно же, Аполлодор вздрогнул, хотя и сказал: “Я не знаю, что ты имеешь в виду, мой друг, ибо, по правде говоря, я думал только о том, чтобы выставить нас обоих напоказ, чтобы мы могли веселиться весь день напролет. Я и не думал, что встречу такого замечательного компаньона в таком глубоком погружении, как это ”.
“Звучит очень красиво, ” сказал Менедем, “ но я не верю ни единому слову из этого”. Он осушил свой кубок, затем поставил его обратно на стол. “Я больше не хочу вина”, - сказал он трактирщику по-гречески. Затем, для пущей убедительности, выпалил два слова на арамейском: “Вина? Нет!” Соклей гордился бы мной, подумал он, вставая, чтобы уйти.
“Подожди, друг”. Аполлодор положил руку ему на плечо. “Клянусь честью, ты действительно ошибаешься во мне, и, ошибаясь, причиняешь мне зло”.
“Я не хочу ничего ждать”, - сказал Менедем. “Прощай”.
Но когда Менедем собрался уходить, Аполлодор крепко вцепился в него. “Останься”, - настаивал наемник. “Останься и выпей”. Его голос больше не звучал так дружелюбно,
“Отпусти меня”, - сказал Менедем. Солдат все еще цеплялся за него. Он использовал борцовский прием, пытаясь освободиться. Аполлодор предпринял самую очевидную контратаку. Менедем думал, что так и будет - в Аполлодоре было мало утонченности. Еще один поворот, внезапный рывок, захват…