Священная земля
Шрифт:
Хотя солнце взошло совсем недавно, день обещал жестокую жару. Дул бриз, но не с Внутреннего моря, а с холмов к востоку от Сидона. Когда она обрушилась на них, как узнал Менедем, жара стала хуже, чем все, что он когда-либо знал в Элладе.
Он зашел в булочную и купил небольшую буханку хлеба. Вместе с кубком вина у первого встречного, который нес кувшин, получился вполне сносный завтрак. Чаша, к счастью, была маленькой; в отличие от эллинов, финикийцы не разбавляли вино и всегда пили его чистым. От большой
В Сидоне уже царила суета, когда он пробирался по его узким извилистым улочкам к гавани и Афродите . В такие дни, как этот, местные жители часто пытались перенести как можно больше дел на раннее утро и поздний вечер. Когда жара была самой сильной, они закрывали свои магазины и спали или, по крайней мере, отдыхали пару часов. Менедем не привык так поступать, но он не мог отрицать, что в этом был определенный смысл.
Диоклес помахал ему рукой, когда тот подошел к причалу. “Привет”, - позвал гребец. “Как дела?”
“Рад быть здесь”, - ответил Менедем. “Ты сам?”
“Я в порядке”, - сказал Диокл. “Хотя Полихарм вернулся на корабль прошлой ночью с выбитым передним зубом. Драка в таверне”. Он пожал плечами. “Никто не вытащил нож, так что это было не так уж плохо. Он был изрядно пьян, но продолжал рассказывать о том, что он сделал с другим парнем”.
“О?” Менедем поднял бровь. “Неужели никто никогда не говорил ему, что он не должен руководить своим лицом?”
Келевстес усмехнулся. “Думаю, что нет. Здесь было не слишком плохо - я должен это сказать. Никто не был ранен ножом; никто не был серьезно ранен каким-либо другим способом. Как правило, вы теряете человека или двух в торговой операции ”.
“Я знаю”. Менедем сплюнул за пазуху своей туники, чтобы отвратить дурное предзнаменование. Диокл сделал то же самое. “Боги препятствуют этому”, - добавил Менедем.
“Здесь есть надежда”, - согласился Диокл. “Что ты теперь собираешься делать с оливковым маслом Дамонакса и остальной едой, шкипер?”
“К черту ворон со мной, если я знаю”. Менедем театрально вскинул руки в воздух. “Я думал, что заключил сделку с этим достойным хлыста негодяем Андроникосом, но брошенный катамит не дал мне достойной цены”.
“Квартирмейстеры - это чистильщики сыра”, - сказал Диокл. “Они всегда были такими, и я ожидаю, что они всегда будут такими. Им все равно, подают ли солдатам помои. Если дать мужчинам что-то лучшее - значит стоить им дополнительного оболоса, они этого не сделают. Они считают, что можно драться на черством, заплесневелом хлебе так же хорошо, как и на свежем, а может, и лучше, потому что плохая еда делает тебя злым ”.
“Каждое сказанное тобой слово - правда, но за этим кроется нечто большее”, - ответил Менедем. “Большую часть времени каждый
“О, да. О, да, действительно”. Гребец склонил голову. “И все же, если бы я был в армии Антигона, я был бы осторожен, играя в подобные игры. Если бы старый Одноглазый застукал меня за ними, я закончил бы на таком же кресте, как этот. ” Он щелкнул пальцами.
“Пусть тогда Антигон поймает Андроникоса. Пусть он...” Менедем замолчал. Кто-то поднимался по пирсу к "Афродите : несомненно, эллин, потому что ни один финикиец не надел бы тунику, которая обнажала его руки до плеч и ноги выше колена. Менедем повысил голос: “Привет, друг! Сделать что-нибудь для тебя?”
“Вы тот парень, который на днях принес в казармы то хорошее оливковое масло, не так ли?” - спросил новоприбывший. Прежде чем родосец смог ответить, мужчина опустил голову и сам ответил на свой вопрос: “Да, конечно, ты такой”.
“Это верно”. Менедем не потрудился скрыть свою горечь. “Однако ваш оскверненный квартирмейстер не хочет иметь с этим ничего общего”.
“Андроникос может засунуть ее в задницу, как рабыню в борделе для мальчиков, для всех меня”, - ответил эллин. “Я знаю, что он дает нам, и я был одним из тех, кто попробовал то, что у вас есть. Он, может, и не хочет ничего покупать, но я хочу. Сколько вы хотите за банку?”
“Тридцать пять драхмай”, - ответил Менедем, как и в начале неудачной сделки с Андроникосом.
Он ждал, какое встречное предложение сделает эллин. Гиппокл, так его зовут, вспомнил Менедем. Ему очень понравилось масло, когда он попробовал его. И теперь он не сделал никакого встречного предложения. Он просто опустил голову и сказал: “Тогда я возьму две амфоры. Это будет тридцать пять сиглоев, достаточно близко, верно?”
“Верно”, - сказал Менедем, изо всех сил стараясь скрыть свое удивление.
“Хорошо”. Гиппоклит развернулся на каблуках. “Никуда не уходи. Я вернусь. Мне нужно достать деньги и пару рабов, чтобы таскать кувшины”. Он ушел.
“Ну-ну”, - сказал Менедем. “Это лучше, чем ничего”. Он рассмеялся. “Конечно, я бы продал Андроникосу гораздо больше, чем две банки”.
Менее чем через час Гиппоклес вернулся с двумя тощими мужчинами на буксире. Он дал Менедему позвякивающую пригоршню сидонийских монет. “Вот тебе, приятель. Теперь я заставлю этих ленивых негодяев работать ”.
Менедем пересчитал сиглои. Гиппокл не пытался обмануть его. На некоторых монетах были надписи угловатым арамейским шрифтом. Буквы ничего не значили для Менедема. То, что у Гиппокла было много серебра, помогло. “Не хотите ли вы также купить копченых угрей у Фазелиса?” спросил он. “По два сиглоя каждому”.