Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав

Хиггинс Джек

— Ты был удивительный. Ты был сильный, порядочный, добрый. И если он узнает то, чего ты сейчас стыдишься, он только убедится в том, что ты был человеком исключительным, раз смог все это преодолеть.

— Он не хочет возвращаться, и с этим я ничего не могу поделать. Сколько раз тебе повторять, это его решение!

— Рон, ты прекрасно знаешь, что это не так. — Я обняла его и пересказала все, что мне говорила Синичка про отношение к нему Мэтью. — Он хочет поехать. Но он боится обидеть тебя. Ты сам должен сказать

ему, что ничего не имеешь против.

Я видела, как трудно и больно Рону меня слушать.

— Он никогда со мной об этом не заговаривал, — пробормотал он. — Я ни о чем не догадывался.

— Он не поедет, если ты не скажешь, что хочешь этого, — повторила я. — Но я знаю, ты себя преодолеешь.

— Я сказал, что не буду мешать тебе его уговаривать, — ответил Рон. — Но помогать не обещал.

Я с изумлением посмотрела на него.

— Мы с тобой не сможем жить вместе, если ты не разберешься с прошлым. Тебе не удастся скрыть Мэтью от моих родственников. Рано или поздно все выяснится. Если только прежде наши пути не разойдутся навсегда.

— Ты же прекрасно знаешь — это невозможно.

— Тогда доверься мне.

— Он не имеет никакого отношения к Дандерри, — сказал Рон твердо. — Его там не примут. И меня тоже. Хватит витать в облаках, Клэр. — Он встал, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Вернулся он через час. Я притворилась, что сплю, он притворился, что не хочет меня будить, но потом, когда он лег рядом, мы все-таки обнялись и занялись любовью. Правда, молча.

На следующий день мы все вчетвером отправились покататься на теплоходике.

— Поездка на несколько часов, — объяснил Мэтью. — Так что усаживайся поудобнее, Клэр, и наслаждайся красотами.

— Дорого бы я заплатил, чтобы Клэр по-настоящему расслабилась, — заметил Рон.

Я искоса взглянула на него и с нарочито невинным видом стала перебирать альбомы с семейными фотографиями, которые захватила с собой. Штук шесть из них я выложила на столик, за которым мы пили чай.

Мэтью озадаченно на них посмотрел.

— Здесь все о Делейни, Малоуни и Дандерри, — пояснила я.

— Сколько у Мэтью родственников? — спросила Синичка.

— Двадцать кузин и кузенов, четыре тети, считая мою маму, и три дяди. Еще штук сорок троюродных братьев и сестер.

— Бог ты мой!

Официант принес миски с рыбной похлебкой, и я отодвинула альбомы в сторону. Мэтью, положив ладонь на стопку, сказал взволнованно:

— Клэр, думаю, нет смысла демонстрировать мне семейные фото. Все равно младенческих снимков вашего покорного слуги там нет. — Он взглянул на Рона. — А ты как считаешь, Большой?

— Думаю, ты прав, — ответил Рон. — Толку никакого.

— Клэр, мне все равно, что говорят эти двое, — заявила Синичка. — Давай я посмотрю фотографии.

— Спасибо, —

сказала я со всем дружелюбием, на которое была способна.

За едой я не сводила глаз с Рона. Да, он сумеет убедить Мэтью не встречаться с родственниками. Не станет рисковать — чтобы Мэтью не узнал о его прошлом. Как он может быть так жесток к Мэтью? Как он может так поступать со мной?

Я вытащила из сумки пачку старых снимков. Руки у меня дрожали. Рон мрачно следил за каждым моим движением.

— Мэтью, неужели ты трусишь? — спросила я, протягивая ему фотографии. — Ну посмотри. Вреда от этого не будет.

Мэтью нахмурился.

— Мне интересно, узнаю ли я Пита Делейни. Только вы с Клэр мне не подсказывайте, — сказал он, взглянув на Рона. — Вот этот, — произнес наконец Мэтью дрогнувшим голосом.

— Ой, правда! — изумилась Синичка. — Одно лицо.

Со старой черно-белой фотографии смотрел коротко стриженный молодой красавец. Действительно, сходство было поразительным. Я наконец поняла, что меня так удивляло всякий раз, когда я смотрела на Мэтью.

Чувствовала я себя приблизительно так же, как после выстрела бывшего мужа Терри Колфилд, когда я на джипе врезалась в столб. Мне было страшно, кружилась голова, тряслись руки. Собрав волю в кулак, я сказала:

— Нет. Это мой старший брат, Джош.

Я растерянно посмотрела на Рона. Взгляд его был холоден. Я сунула Мэтью другую фотографию и сказала через силу:

— Вот это Пит. Твой отец.

Мэтью долго изучал снимок и наконец сказал хрипло:

— Что ж, понятно, почему никто не принуждал Пита Делейни признать свое отцовство. Я на него ни капли не похож.

Он бросил фотографию мне на колени и подошел к Рону.

— Ты был прав, — сказал он отрывисто. — Не стоило этого затевать. Мне просто нужно было...

— Тебе нужно знать, кто ты и откуда, — договорил Рон. — Каким бы ни был твой отец, ты хочешь знать про него. Я это отлично понимаю. И понимаю, что ты чувствуешь. Просто я за тебя боюсь. Потому что это очень больно: хочешь любить своего отца, а он делает все, чтобы ты его ненавидел.

— Я не чувствую себя Делейни, — сказал Мэтью мрачно.

Во мне бушевала бессильная злоба. На меня одновременно нахлынули все самые страшные воспоминания: Рон убивает Большого Рона, Рона отправляют в приют, я в покореженном джипе, залитое кровью лицо Терри Колфилд... Я снова металась в заколдованном кругу жестоких ударов судьбы и своих собственных ошибок.

— Ты — Делейни! — крикнула я Мэтью и разрыдалась.

Рон тут же кинулся ко мне, обнял меня.

— Не надо больше об этом говорить. Сейчас — не надо, — зашептал он. — Птичка, родная моя, поверь, не надо. Я все понимаю, но, прошу, замолчи. — Он гладил меня по голове, а я, уткнувшись ему в плечо, рыдала все горше.