Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав

Хиггинс Джек

Я изумленно уставилась на Синичку.

— Не могу поверить, что он никогда не признавался в этом Рону. Они же так близки.

— Мэтью боится, что Рон воспримет это как предательство. Рон всегда был категорически против общения Мэтью с родственниками. Когда Рон вдруг сказал, что едет в Джорджию повидаться с тобой, мы просто ушам своим не поверили. Мы всегда считали, что у Рона не сохранилось никаких добрых воспоминаний о вашей семье.

— Я понимаю, Рон боялся, что наша семья узнает, что он усыновил мальчика, и Мэтью

у него заберут. Но он ошибался! Если бы он сообщил, где он, они бы не причинили вреда ни ему, ни Мэтью. Но Мэтью вырос. И опасаться теперь нечего.

— Но для Мэтью очень много значит одобрение Рона, — сказала Синичка шепотом и осторожно огляделась по сторонам. — Он очень боится его обидеть.

— Уверена, если Мэтью захочет познакомиться со своими родственниками, Рон не будет против.

— В этом никто и не сомневается. Рон замечательно относится к Мэтью. Жаль, что тебя не было весной на свадьбе.

Весной... Рон приехал ко мне в больницу всего на несколько часов. Ему надо было лететь на свадьбу Мэтью. Он хотел, чтобы всем нам было хорошо.

— Ты расстроилась? — всполошилась Синичка. — Прости.

— Все нормально, продолжай. Расскажи мне про свадьбу.

— За все заплатил Рон. Триста гостей, оркестр — это было волшебно. — Она смахнула слезу. — Мэтью попросил Рона быть шафером. И Рону это было очень приятно, я точно знаю. Но у него был такой удрученный вид. Он всю весну был не в себе — теперь-то мы поняли почему. Он безумно за тебя волновался, но рассказал нам все, только когда мы поженились.

— Рон не хотел омрачать ваш праздник, — сказала я. — Не хотел вас с Мэтью расстраивать.

— Клэр, прошу тебя, не обманывай меня, — сказала Синичка дрожащим от волнения голосом. — Я боюсь встречи Мэтью с твоей семьей. Боюсь, что они его не примут.

— Это семья Мэтью, — поправила ее я. — И они его обязательно примут.

— Мэтью не поедет, если Рон не согласится.

— Он согласится. Вы с Мэтью, — сказала я твердо, — знаете Рона хуже, чем я. Я его знаю с детства. На него всегда можно было положиться.

— Мы знаем, он вырос в нищете.

— А ты знаешь, как обошлись с ним мои родственники?

— Рон рассказывал Мэтью, что они к нему были очень добры, но потом твои родители решили послать его в приют. По-моему, это было... довольно жестоко.

— Мои родители так и не простили себе, что отослали Рона, — ответила я, взвешивая каждое слово. — И судьба Мэтью их тоже волновала. Его искали, но найти не смогли. Сейчас я хочу попытаться собрать всех вместе. Я хочу искупить и свою вину. Когда мы были детьми, Рон мне очень доверял, за это и поплатился.

— Ты говоришь почти как Рон. Вы оба мучаетесь чувством вины, вы оба чересчур ответственные люди. Я никак не могу во всем этом разобраться.

— Но ты же знаешь о том, что случилось со мной и с отцом Рона? — спросила я.

— Конечно, — кивнула она. — Ты была единственным

другом Рона. Он был из бедной семьи, ты хотела ему помочь. Его мать умерла, когда он был совсем ребенком, а отец Рона был человеком с сомнительной репутацией и тоже рано умер.

С сомнительной репутацией? Рано умер?

— Отец Рона умер... внезапно. Это тебе известно?

— Конечно. Мы с Мэтью много знаем о детстве Рона. — Она недоуменно посмотрела на меня. — Его отец был ветераном войны в Корее. Он много пил. Рон был предоставлен самому себе. А потом его отец умер от инфаркта.

Господи! Оказывается, Мэтью и Синичка даже не догадывались о том, каким чудовищем был Большой Рон, о том, что Рон убил его, спасая меня.

— Ладно, хватит о грустном! — воскликнула вдруг Синичка. — У меня такое чувство, будто мы с Мэтью знаем тебя всю жизнь. Хорошо, что ты приехала! — И она меня обняла.

Я сидела как громом пораженная. Наконец я все поняла. Рон боялся привезти Мэтью домой, боялся, что тот узнает, что ему пришлось совершить, чтобы выжить.

Мы допоздна болтали с Мэтыо и Синичкой. Я расспрашивала Мэтью о его жизни, и он постепенно оттаял. Рон наблюдал за нами с настороженной улыбкой.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, Мэтью меня обнял, Синичка тоже. Мне нравилось на них смотреть — они оба так и светились любовью. Моя мама, женщина романтичная, была бы от них в полном восторге.

Я оперлась на руку Рона, и мы отправились в приготовленную нам комнату. Я все-таки устала за вечер и сразу рухнула на кровать. Рон сел в кресло у окна. Света мы не включали.

— Птичка, ты хочешь о чем-то спросить? — сказал он тихо.

— Оказывается, ты так и не рассказал Мэтью про то, как умер твой отец. Рон, этого скрывать нельзя.

— Сотни раз я пытался заставить себя все рассказать. Не мог — боялся, что это испортит наши отношения.

— На его отношение к тебе это бы не повлияло. За эти несколько часов я убедилась, что он тебя очень любит и уважает. Расскажи ему всю правду.

— Я не хочу, чтобы он меня жалел. Или стеснялся.

— Рон, неужели ты не понимаешь — Мэтью никогда от тебя не откажется!

Рон резко повернулся ко мне.

— Как ты это себе представляешь? Я что, скажу ему: «Да, кстати, знаешь, я пристрелил своего папашу за то, что тот напал на Клэр», да?

— По-моему, это чересчур грубо, но можно и так сказать.

— И про то, что твои родственники, они же и его, отправили меня в приют, потому что не могли жить вместе с сыном Салливана, рассказать?

— Да. Расскажи ему, как все было. Надо с этим разобраться раз и навсегда. Ты не имеешь права это от него скрывать.

— Не хочу, чтобы он ехал в Дандерри. Не хочу, чтобы ему рассказывали о том, каким я был, — о Ронни Салливане, мальчишке с помойки. Он даже не догадывается, как я жил!