Тень Люциферова крыла (Посланник)
Шрифт:
– Зверь или человек?– спросил Такэда.
– По-моему, человек.
– Не может быть, он шпарил километров под сто в час!
– Значит, это был не человек.
Они пересекли сухое русло и направились на запад, таща за собой короткие тени. Скала с темпоралом затерялась среди таких же скал эолова города, но путешественников это не трогало, у них имелся транскоф.
Спустя полчаса ландшафт начал меняться. Скалы приобрели геометрические, осмысленные формы, теперь они и в самом деле напоминали разрушенные временем, оплывшие и сгоревшие здания необычных пропорций. Почва почернела, кое-где она покрылась пятнами
Высотой он был не меньше трехсот метров, и все пропорции, очертания фигуры, конструкция лат, говорили о его неземном происхождении, не говоря уже о размерах. А туша у его ног, разрубленная почти пополам, принадлежала, несомненно, жругру.
– Похоже, мы прибыли прямо на место последней битвы Семерых и Люцифера, - тихо сказал Такэда.
Никита покачал головой.
– Это один из граничных миров, где происходили единичные схватки, а в Болото Смерти - хроны, где происходила основная битва, и сунуться нельзя, это мертвые миры.
– Сколько же здесь прошло лет с момента битвы?
– Не меньше тысячи.
– А выглядят они так, будто закончили бой только что. Кто этот исполин?
– Не знаю.– Сухов смотрел на одну из скал на краю котлована, похожую на покосившуюся башню в форме креста.– А ну, подойдем поближе.
Обходя огромные ямы, продолговатые, похожие на шрамы, заполненные рыжей и черной сажей, поднимая облачка пахнущей железом и серой пыли, они обошли котлован и приблизились к башне.
– Лопни мои глаза!– прошептал Такэда.
То, что они приняли за башню, оказалось высохшей, как мумия, фигурой какого-то существа с раскинутыми в стороны руками и утонувшего в почве по колени. Голова у него казалась просто продолжением шеи и прикрывалась грибообразной шляпой, а лицо напоминало сморщенный картофельный клубень. Нос на нем отсутствовал, рот был разинут и застыл в немом крике. Узкие вертикальные глаза без зрачков фосфорно светились, и в них стыл ужас и безумство. Одет высохший великан был в складчатый серо-сизый балахон, хотя это могла быть и кожа, приставшая к костяку.
– Как они его!..– пробормотал Сухов, никого конкретно под словом "они" не подразумевая.– Лихие тут были ребята.
Он поднялся на возвышенность, оглядел пустынно-"городской" пейзаж, но пятидесятиметровых гигантов, подобных "мумии", не увидел. Россыпи камней создавали довольно правильную мозаику и были похожи на японские иероглифы.
– Сад камней, - кивнул на них Сухов.– Может, в этих рисунках есть смысл?
Такэда оторвался от созерцания "мумии", критически оглядел россыпи, хмыкнул.
– Смысл японского сада камней - воплощение идеи бесконечности мира и бесконечности процесса познания. Но ты прав: этот "сад" необычен. Не говоря уже об остальном.
Никита вытянул руку к горизонту. На севере, справа от места битвы колоссов, он заметил несколько треугольных силуэтов, подрагивающих в мареве раскаленного воздуха. Это были пирамиды.
Ни слова не говоря, путешественники направились в ту сторону, одновременно оглянувшись на "мумию". Та провожала их безумным
Слоистые скалы и почерневшие, оплывшие, как свечи, башни, не то каменные останцы, не то здания некогда существовавшего города, постепенно ушли назад. Жаркое море дюн и долин, полузасыпанных обломков скал и необычайно ровных прямоугольных плит, венчающих некоторые скалы, легло перед путешественниками почти до горизонта. За этим морем вырастали из струящегося Ни с какого места традиционного японского сада камней нельзя увидеть сразу все камни, составляющие композицию, часть всегда прячется за другими, марева зыбкие силуэты пирамид и тонких шпилей. Вероятно, это был настоящий - не мертвый город.
Однако уже через час пути ландшафт изменился. Друзья начали спуск в широкую низину, испятнанную круглыми черными воронками, окруженными серыми кольцами солей и коричнево-зелеными колючек. Это были высохшие водоемы, соединенные самыми настоящими каналами в облицовке из глазурованных каменных плит.
Еще через некоторое время полоса мертвых озер сменилась системой идеально круглых водных зеркал, появились кустарники и деревья, сначала по большей части засохшие, корявые, вызывающие впечатление застывших скелетов, а потом живые, с желто-оранжевыми стволами и темно-зеленой листвой. В одной из рощ, созданных толстопузыми, похожими на баобабы, деревьями самых неожиданных форм, со светло-желтой корой и пушистыми метелками вместо листьев, путешественники остановились на отдых, предварительно попробовав воду ближайшего озера: вода оказалась солоноватой и горькой и жажду не утоляла. Зато стало ясно, что сеть озер создана искусственно и очень давно, хотя система каналов, питающих озера, еще действует.
Никита прилег на взгорке с жесткой и очень густой коричневой травой, попытался проанализировать свои решения, прикинуть соответствие желаний и возможностей, но что-то мешало ему, как бормотание зрителя над ухом рыбака. Он насторожился, прислушался к тишине рощи, и атмосфера таинственного подсознательного шепота и застарелой тоски, подспудное ощущение чьегото незримого присутствия, заставили его вскочить и оглянуться.
– Ты что?– вскинулся Такэда.
– Показалось...
Но ощущение дискомфорта не исчезло. Кто-то невидимый продолжал смотреть на них со всех сторон, безмолвно жаловаться на судьбу и ждать неизбежного конца...
– Ф-фу!– Никита выдохнул и сел.– Это лес.
– Что - лес?
– Я его чувствую, вернее, чувствую внешнее психологическое давление. Не могу сказать, что эти деревья мыслят, но то, что у них есть развитая нервная система - точно. Пошли отсюда, неизвестно, на что они способны.
Путешественники вышли из рощи на берег ближайшего озера диаметром всего около сотни метров и замерли. На противоположном берегу гигантский дракон лакал воду длинным раздвоенным языком. Он был похож на древнего динозавра-стенеозавра, предка современных крокодилов, - но с головой другого хищного ящера - тираннозавра. Пластинчатая броня его отбрасывала множество ярких цветных зайчиков, как гора драгоценных камней. В холке высотой он был с пятиэтажный дом и мог, наверное, перейти озеро вброд, не замочив брюха. Напившись, он утерся пятипалой лапой, совершенно как человек, посмотрел на стоящих в столбняке людей умными, ярко-желтыми, щелевидными глазами, кивнул, будто поздоровался, и бесшумно уполз в рощу за холмом позади озера.