Тео. Теодор. Мистер Нотт

Hashirama Senju

— Галлоуэй. Именно там будет точка, которая позволит описать окружность для Оркнеев, Ирландии и Дувра.

— Да, и правда, — задумчиво протянул Тюбер. Теперь он гипнотизировал шар с рисунком взглядом, словно тот мог дать ему ответ. — Ты можешь не продолжать. Теперь я всё понял. Ронни отправился именно туда и там и пропал, да?

— Мы с тобой решили, что он не поехал, — Нотт трагично опустил взгляд на столешницу. Он уже оставил переживания о Ронни Тюбере в прошлом. Теперь же ему нужно было заручиться праведной помощью Тима для того, чтобы… чтобы в каком-то будущем всё же кинуть вызов

коту. Как-то просил его Карамеди руками Уингера, Лестрейндж и вся Британия.

Он преисполнился этим и чувствовал, что должен. Тёмный лорд был той самой лестницей, по которой Теодор Нотт мог подняться к власти и не просто остаться «лордом Визенгамота», одним из сотни, а стать кем-то большим.

И каждая палочка на его стороне была важна.

— Он всё же поехал… — Тюбер горько закончил фразу за него и прикрыл глаза. Прикрыл их с горечью. Он опёр свой лоб на кулак руки, локтём поставленной на стол, и всхлипнул. Из сжатых в боли глаз вытекла и капнула вниз слезинка.

— Это ещё одна причина, по которой я никогда не приму власть лича, — тихо, почти шёпотом, сказал Нотт спустя минуту.

Тюбер встрепенулся. Злость была во взгляде его красных глаз, гнев утраты бушевал в его виде, ярость слышалась в его хриплом голосе.

— Не примешь? Ты ведь лорд Визенгамота, Нотт! Ты лижешь ему зад каждый понедельник, а тогда, в августе, замарался в первый же день! Мой выпуск Хогвартса хотел с палочками в руках идти на Министерство и возвращать власть Скримджеру, но как же, сам Теодор Нотт, сраный лорд и сюзерен, призывал сплотиться!

— Послушай…

— Как давно ты знал о том, что случилось с Ронни? Месяц? Два? Через полторы недели Рождество, и я верил, что Санта сможет вернуть мне брата. Моего любимого брата! Единственную родную душу! Сука!

— Тим…

— Зачем ты это говоришь? Зачем, во имя чего, мистер Нотт? Я ведь и так скован клятвой вассала, и даже отец не смог бы её нарушить! Твои лживые слова не воскресят мне брата, Нотт! А то, что проклятая тварь и её приспешники узурпировали власть, известно и без тебя! Проклятье.

Из него словно выпустили дух. Крик, заполнявший пространство вокруг, угас, и вместо гневного мага на стуле напротив Теодора Нотта оказался совсем молодой, разбитый одиночеством волшебник. Тим Тюбер был старше Тео на сколько — пять, шесть лет? Затворник в своем доме, он остался без связи с родителями, братом, а другой брат и вовсе исчез. Казалось, только надежда на лучшее держала в нём силы.

Тео подался вперёд и положи свою ладонь на его, подрагивающую в беззвучных всхлипываниях.

— Тим. Мне жаль. Мне очень жаль. Я узнал всё только недавно. Если бы я знал раньше… я бы сказал тебе. Ведь в первую очередь ты не только мой вассал. Я смею надеяться, что ты — мой друг.

Тео действовал по наитию, с холодным разумом подбирая те слова, которые, как ему казалось, были подходящими при случае. «Джинни бы сказала, что я мерзкий слизеринец», — подумал он. — «А Невилл и вовсе б оскорбился».

— И нет, я не вылизываю задницу Тёмному лорду. И прочие лорды — тоже. Многие из них. Чтобы что-нибудь сделать, нужно придумать план и начать первые шаги. И я уже сделал эти первые шаги, будь уверен. Садисты, что мнили

себя профессорами, покинули Хогвартс навсегда. Ногами вперёд.

Их взгляды вновь встретились. Теодор старался говорить ровным, спокойным, уверенным голосом. Таким, чтобы успокоить своего собеседника.

— И, конечно, я хочу, чтобы ты был уверен. Мы отомстим за каждого погибшего. Каждого, кого убил Тёмный лорд и его самые тёмные и мерзкие прихвостни. Я обещаю тебе, друг.

— Как я могу помочь? — тихо спросил Тюбер. Нотт на миг прикрыл глаза, с трудом удерживая себя от триумфальной улыбки.

— Помнишь, ты писал, что после чьего-то саботажа весь сок стал гноем? Он ведь хорошо горит?

В Хогвартс Теодор Нотт возвращался полный уверенности в том, что любой штурм замка, если он всё же случится, обернётся для Тёмного лорда большими потерями от огня. Гной бубонтюбера горел очень хорошим магическим пламенем.

Даже слишком хорошим.

«Для диадемы. Например».

Глава 131

Премьера постановки была назначена на двадцать третье декабря. Двадцать четвёртого студенты должны были разъезжаться на каникулы — те, кто планировал это, — а в воскресенье двадцать первого должен был отправиться к подписчикам и поступить в книжные и прочие магазины декабрьский выпуск «Придиры» мистера Ксено Лавгуда. «Неделя Лавгудов», — невесело размышлял об этом совпадении вечером субботы Теодор Нотт.

Крайняя репетиция того, что официально считалось постановкой хогвартских старшекурсников под руководством Старшего префекта мальчиков замка, Теодора Нотта, завершилась незадолго до того, и Тео впервые увидел всю двухчасовую пьесу целиком.

Это было… особое впечатление. Лавгуд с гордостью заявила, что они не стремятся каждый раз оглашать один и тот же текст — нет, все они играют и импровизируют в своих ролях каждый следующий прогон. Нотт, предчувствовавший, что ему предстояло бы головой отвечать за каждую реплику, будь она вызывающей по отношению к Тёмному лорду и официальным властям, мрачнел после каждой сцены. Теперь, кроме событий в мусорном городке и зачем-то притянутом плавучем острове прибавилось ещё и окончание в городе-на-берегу, где сюжет делал поворот — оказывалось, что все трое магов-персонажей, Руфус в исполнении Скамандера, Клитус-Голдьштейн и Аргус-Гэмп, были големами одного создателя, а не магглорождёнными, и потому не заслуживали места среди настоящих магов Элизиума…

В этом была тонкая сатира того, как идеи Тёмного лорда неофициально декларировались все минувшие годы: превосходство чистокровных, уничтожение магглорождённых и их маггловских родственников, унижение полукровок — и не всё из этого оказалось правдой.

Завершалась постановка трагичной сценой того, как маги Элизиума в исполнении четверых шестикурсников изгоняют добравшегося Руфуса обратно в прошлое — в тот день, когда он так и не достиг Элизия в начале постановки. Концовка была бессмысленной, если бы спросил кто Теодора, но времени что-то менять не было. Впечатления участников были смешанные — в первую очередь, они все каждую репетицию развлекались и расслаблялись после напряжённых дней учебного года.