Том 6. Лимонарь
Шрифт:
Страшный призрак рванулся и полетел. И не было силы удержать его.
Байле упал на землю без дыхания мертвый.
Вырыли ему могилу, насыпали вокруг вал, поставили каменный столб и начали справлять поминальные игры.
И выросло на могиле туисовое дерево, верхушка похожа на голову Байле, потому и место зовется Трайг — Байли.
* * *
А страшный призрак направился на юг к Айлен, проник в ее лиственный дом.
— Откуда ты явился? — спросила Айлен.
—
— Какие вести несешь ты?
— Нет у меня других вестей, из-за которых стоило бы печалиться, кроме одной: в Трайг — Байли видел я уладов, справляли поминальные игры. А сперва они вырыли ему могилу, насыпали вал вокруг, поставили каменный столб на могиле, вырезали имя: Байле, сын Бауна, из королевского рода уладов — ехал к милой своей любимой, которой отдал свое сердце. Но не судьба была им вместе быть в жизни, живыми увидеть друг друга.
И страшный призрак унесся.
Айлен упала мертвой.
Ее погребли как Байле.
И выросла на ее могиле яблонь, верхушка яблони, видна словно б голова Айлен.
* * *
Прошло семь лет, друиды срубили тис с головой Байле, и из ствола выпилили доски и на досках на ребрах «огамом» записали о деяниях и о любви уладов. Тоже сделали ведуны лагенды с яблоней Айлен и на Яблоновой доске на ребрах «огамом» записали повесть о любви.
Справлять канун Самайна собрались у Кормака, сына Арога. На праздник были принесены записанные доски. Кормак велел подать их себе.
И он взял их — одну в левую, другую в правую лицом друг другу: тис Байле и яблонь Айлен. И одна прыгнула к другой — и они соединились, как жимолость обвивается вокруг ветви. И нельзя было разъединить их.
Так и сохранили их, как другие драгоценности в сокровищнице Темры, столицы Ирландии.
Сказал Айдор Светлый:
Благородная яблонь
Айлен — Исольда
Несравненный тис
Байле — Тристан.
То, что хранят как древние песни
Не понять неразумному слуху.
БОВА КОРОЛЕВИЧ{*}
ИСТОРИЯ ПОВЕСТИ
Все начинается с книги: ночь, молчание. На улице сочиняется, но не сочиняют. Песня складывается не по «вдохновению», а из книги.
Имя Бова (Buovo d’Antona) — впервые прозвучало на границе Франции и Германии в XIII в. в устном сказе (chanson de geste). Повесть вызвала сочувствие слушателей. Сказ подхватили и разнесли по соседям: из Франции Бова попал в Италию, Англию и Скандинавию.
Устная передача, основанная на записи, переходит в книгу, обработанная и устроенная в форме повести. Французская редакция — 1330 г., итальянская — 1250 г. Рассказом повесть вошла в XVI в. в Историю предков и потомков
Бова покорил Русь своей беспримерной отвагой — «один на всех!» и сказка о Бове-королевиче сделалась любимой русского народа.
В 60 — х годах XVIII в. переписчик сказки мог «кормить свою голову», п. ч. «походу на нее было против всех книг». Сказка была признана выражением народного духа, русского происхождения.
Радищев, а за ним Пушкин (1816) откликнулись на Бову.
Сказка не только печаталась, а рисовалась. И в редкой и в курной избе не встретится — в красном углу образа, а на стене картинка из жизни и трудов Бовы — королевича. Бова продержался до революции 1905 г. и ушел «текстом» к ученым исследователям.
Имя Бовы никого не смутит — все знают, но сказку о Бове никто не помнит. И только крепко держится: сказка русская, народная. И какая может быть речь о Франции и Италии. И еще сказка русская народная и по содержанию занимательная и веселая.
Когда я писал мою повесть о Бове, одновременно рисую, я показывал картинки и объяснял, читать по рукописи мне не по глазам. Один из собеседников большой книжник, сказал: «откуда это? — и сам ответил: восточное, татарское что-то. Другой не менее просвещенный, тоже Бову с Орды повел — воображаю как подскочил бы его дядя историк — на «источниках» собаку съел! А третий — энциклопедия! — на мое «измучился над Мелюзиной, кончу, за Бову примусь!», заметил: «Это будет легче». Я понял: «и мучиться не придется, веселая история».
А между тем, Бова, не зная, как Эдип убил своего отца, не зная «правды» о матери, кладет живую в гроб. И близко связанные с ним, гибнут: любимые собаки отравлены, невольно спасая его; дурочка, просидевшая за него в тюрьме 30 лет, «пошла и не вернулась». Пуликан, спасая Друзиану, съеден львом. И сам он, уйдя из жизни — крепь жизни любовь! — обращенный покаянием к Богу, как-то погибает «напрасною смертью». Да, эта трагедия не уступит Мелюзине, — какой страждующий мир на «святой земле».
—————
Моим главным источником — исследование А. Н. Веселовского «Из истории романа и повести». Вып. 2, СПБ, 1888 г.
I
1
Добрый старый король Гвидон нажил себе имя — Гвидон Дантона! — а пропустил жизнь.
Город Антон — из городов поискать. На площади три памятника: серебряный Пушкину за его чувствительные стихи мудрой деве — «дурочке» Зое; золотой Радищеву за гимн — славяно — русским слогом по Буало — гимн славе, силе и могуществу Бовы; медный Пуликану — стоит на задних, передними служит.