Трафальгар. Люди, сражение, шторм
Шрифт:
"Нет, пока я жив, надеюсь. Харди! — воскликнул Нельсон, пытаясь встать. — Вставайте на якорь, Харди".
"Подать сигнал, сэр?" — спросил Харди.
"Да, раз я живой, то приказываю встать на якорь".
Он сказал Харди, что рассчитывает прожить еще несколько минут, а затем продолжил тихо: "Не выбрасывайте меня за борт, Харди".
"О, нет! Конечно, нет".
"Тогда вы знаете, что делать. И позаботьтесь о моей дорогой леди Гамильтон, Харди. Позаботьтесь о бедной леди Гамильтон. Поцелуйте меня, Харди".
Капитан опустился на колени и поцеловал его в щеку. Его светлость сказал: "Теперь я удовлетворен. Слава Богу, я выполнил свой долг". Харди постоял минуту или две в молчаливом раздумье. Затем он снова опустился
Нельсон спросил: "Кто это?"
Капитан ответил: "Это Харди".
"Да благословит вас Бог, Харди!"
Проведя восемь минут в кубрике, Харди вернулся на квартердек. Нельсон попросил Шевалье перевернуть его на правый бок, а затем сказал: "Лучше бы я не покидал палубу, потому что скоро меня не станет". Он дышал с трудом, голос его был слабым, и он то и дело терял сознание.
В северной части сражения эскадра Дюмануара разделилась на три группы. Адмирал на своем восьмидесятипушечном «Формидабле», возглавляя строй кораблей в составе «Монблана», «Дюге-Труэна» и «Сципиона», держался ближе к ветру и, проходя мимо группы британцев, в которой был «Нептун», обменялся с ними несколькими залпами на значительном расстоянии. Испанский же «Нептуно», следовавший позади французских кораблей, направлялся прямо к «Сантисима-Тринидаду». Да, они шли на помощь, но было уже слишком поздно. Неуверенность, растерянность, плохая видимость, технические трудности с поворотом при отсутствии ветра и, возможно, некоторая трусость задержали корабли арьергарда (ставшего после поворота на север авангардом) до такой степени, что Нельсон выиграл сражение в центре поля сражения до того, как они смогли вмешаться. Подойдя ближе, Дюмануар удостоверился, что их флагманы практически полностью уничтожены, и решил, что ничем не сможет им помочь. К облегчению Джеймса Мартина и его товарищей, он не стал сближаться с «Нептуном».
Вместо этого он нацелился отрезать «Минотавр» и «Спартиат», концевые корабли в строю дивизии Нельсона, которые все еще не достигли линии противника. Это ему не удалось. При усиливавшемся вест-зюйд-весте [66] , наполнившем паруса, «Минотавр» и «Спартиат» успели пройти первыми, и, проходя близко по носу «Формидабля», дали продольный залп по его полубаку, нанеся многочисленные потери живой силы и несколько пробоин в подводной части корпуса. Затем они пошли под марселями вдоль французской линии, обмениваясь с дальней дистанции бортовыми залпами с каждым французским кораблем по очереди.
66
Вест-зюйд-вест: (здесь) — западно-юго-западный ветер.
Миновав «Спартиат» и «Минотавр», «Формидабль» вступил в перестрелку с дальней дистанции с «Виктори» и «Марсом», которым удалось ввести в строй ранее поврежденные орудия. «Ройал-Суверен», буксируемый фрегатом «Эвриал», присоединился к ним, а «Темерер» освободился от «Редутабля» и «Фугё» и открыл огонь орудиями правого борта по дюмануаровским кораблям. Расстояние между ними было весьма велико, и Харви посчитал, что он не причинил тем никакого вреда. По словам Жан-Жака Люка, выстрелом с одного из кораблей Дюмануара был тяжело ранен в ногу британский мичман Уильям Питтс, находившийся на призовом «Редутабле». Французский хирург Ален Бохан перенес его вниз, чтобы ампутировать ногу, но вскоре тот умер. «Тоннант» и «Беллерофон» также ухитрились открыть огонь, когда Дюмануар проходил мимо. По словам мичмана Генри Уокера, находившегося на борту испанского приза, ответный
Около шестнадцати часов Коллингвуд подал сигнал «Дредноуту» и находившимся рядом с ним другим британским кораблям повернуть круче к ветру левым галсом. «Дредноут», «Тандерер» и «Ревендж» отвернули от флагманского корабля Гравины «Принц Астурийский» и предоставили поддержку наветренным кораблям. Вид этих относительно неповрежденных кораблей окончательно отбил у Дюмануара охоту к попытке вернуть захваченные британцами призы. Около шестнадцати тридцати он прекратил огонь и направился со своими четырьмя кораблями на зюйд.
Положение кораблей на 17:15 — конец сражения
Другие корабли Дюмануара не последовали за ним. «Райо» и «Св. Франциск Ассизский» намеревались прийти на помощь «Принцу Астурийскому», когда увидели, что ему угрожает опасность, но сильная британская эскадра преградила им дорогу. После непродолжительной перестрелки они вместе с «Героем» ушли на северо-восток к группе дружественных кораблей, скопившихся с подветренной стороны.
Оставшиеся три корабля дивизии Дюмануара — «Энтрепид», «Нептуно» и фрегат «Корнелия» — упрямо продолжали двигаться на юг. Когда они подошли достаточно близко, стало ясно, что «Буцентавр» и «Редутабль» сильно повреждены и, вероятно, сдались. Тем не менее капитан Луи Энферне заявил своим офицерам, что намерен спасти Вильнёва, переправить его на борт «Энтрепида» и собрать вокруг себя те корабли, которые еще способны сражаться. Огюсту Жикелю было очевидно, что затея безумна, но он понимал, что и Энферне тоже это знает. Проект был лишь предлогом для того, чтобы вступить в бой ради своей чести, чтобы никто не мог сказать, что «Энтрепид» без боя вышел из сражения.
Подчиненные Энферне, похоже, разделяла его желание сражаться. Многие из них были вместе с 1802 года и вместе пережили ужасы Санто-Доминго. По словам Жикеля, "наш экипаж был недостаточно силен, но, по крайней мере, он был хорош, чего нельзя было сказать об экипажах испанских судов".
Их корабль был одним из тех, что Наполеон забрал у Испании несколькими годами ранее. Корабль шел медленно, потому что его долго не могли поставить в док, и, на взгляд французов, он был слишком легко построен и плохо вооружен: "Хотя он должен был быть восьмидесятипушечным, его корпус был настолько слабым, что он был вооружен только 24- и 18-фунтовыми пушками, вместо того, чтобы нести тридцатишестифунтовые и двадцатичетырехфунтовые".
«Корнелия» была единственной из фрегатов Вильнёва, который попытался выполнить приказ адмирала и принять участие в бою. Ее капитан, де Мартенан, также решил спасти «Буцентавр».
Впереди них шел «Сан-Августин» Фелипе Кахигаля. Он находился гораздо ближе других к «Сантисима-Тринидаду» и быстрее отреагировал на приказ прийти на помощь. Он сильно пострадал во время артиллерийской перестрелки с «Британией» и теперь оказался в одиночестве под огнем нескольких британских кораблей, из которых «Левиафан» пытался подойти ближе, чтобы добить его. Когда «Левиафан» приблизился на расстояние ста ярдов, Кахигаль переложил руль «Сан-Августина» на правый борт, надеясь нанести продольный удар по британскому кораблю спереди. Увидев опасность, капитан Генри Бейнтан переложил штурвал на левый борт, и, поскольку он был более ходким, то «Левиафан» среагировал быстрее. Орудия британского корабля вступили в бой первыми, и Бейнтан с расстояния менее пятидесяти ярдов произвел великолепно точный бортовой залп двойными ядрами в правую раковину «Сан-Августина», сбив бизань-мачту с развевавшимися на ней флагами.