Трапеция
Шрифт:
гостиной, хлопнув дверью.
– Господи… – выдохнула Стелла и вскочила было, но Люсия поймала ее за руку.
– Нет. Нет, Стел, не ходи.
Марио тоже поднялся, однако Люсия преградила ему путь.
– Нет. Сядь, Мэтт. И ты, Стелла, тоже. Сядьте, я сказала!
Лицо ее стало белым как простыня.
– Люсия, Люсия, cara, – увещевал Джо, – Элисса вовсе не хотела… она только…
Люсия жестом прервала его и сказала что-то по-итальянски, потом добавила:
–
– Поговорю! – воскликнул Марио. – Gesu a Maria, ты уже достаточно
наговорилась! Неужели нельзя, наконец, оставить ее в покое? Хоть сейчас!
Папаша Тони рявкнул по-итальянски. Марио вспыхнул, но сел и уставился на
собственные колени. Губы его двигались – он беззвучно ругался. Однако же не
сдвинулся с места, когда Люсия покинула гостиную, тихо притворив за собой
дверь. Наступила долгая неуютная тишина.
Наконец Папаша Тони тяжело вздохнул.
– Итак, Элисса сделала свой выбор. Ей стоило поговорить со мной наедине, а не
вот так. Продолжаем. Анжело?
Анжело поднялся, сцепив большие ладони за спиной. Он выглядел потрясенным
и, казалось, прилагал большие усилия, чтобы вообще сказать хоть что-то. Однако
когда он все-таки заговорил, тон его был таким, будто никакой заминки не
произошло.
– Путешествовать по железной дороге не так удобно, как в личном трейлере.
Дети уже не помнят, зато я хорошо помню и не уверен, что хочу освежать
воспоминания.
– Я помню, – поднял голову Марио, и Томми почувствовал, что парню тоже
хочется притвориться, словно ничего не было. – И я только за. Ни уборки, ни
готовки, ни ночных посиделок за рулем.
– Ни личной жизни, ни семьи, ни свободы, – добавил Анжело. – Я привык жить в
трейлере. Даже думал снова жениться. Я еще не совсем свихнулся, чтобы
торопиться вернуться на нижнюю полку в вагоне с шестью десятками мужчин. И
все-таки… – он пожал плечами, – как сказал Джонни, Вудс-Вэйленд наша лучшая
на данный момент перспектива. Не вижу серьезных причин отказываться. И
вообще вся эта дискуссия чертовски нудная… прости, Стелла… и я не понимаю, чего мы здесь рассусоливаем.
– Я бы не спешил, – сказал Папаша Тони, – но действительно трудно отказаться
от такого выгодного предложения. Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Марио встал и повернулся к огню.
– Конечно, Лисс нас всех ошарашила…
– Хочешь сказать, ты не знал? – взорвался Джонни. – Она ведь вечно все тебе
выбалтывает! Да ты был в курсе раньше, чем Дэйв! Сидел и выжидал до
последней минуты, надеясь, что мы со Стел устанем здесь ошиваться
тебе и Лисс достанется все…
– Джонни! – Стелла уцепилась за его руку, но он даже не обернулся.
– Заткнись, Джонни, – велел Анжело. – Мэтт знал не больше, чем ты. И я готов
поставить на кон свою месячную зарплату, что Лисс не стала бы до последнего
момента молчать, если бы что-то угрожало ее ребенку, и уж точно не искала бы
сомнительных докторов на стороне…
– Ублюдок! – взвился Джонни.
– Джонни, Джонни, – умоляла Стелла, – прошу тебя…
– Basta! Хватит! – рявкнул Папаша. – Больше ни единого слова, вы оба! Это в
прошлом! В прошлом, слышите? А мы обсуждаем будущий сезон! Сядьте
немедленно!
Джонни упал на каменную плиту возле камина и через секунду уже гладил по
руке Стеллу.
– Извини, детка, – пробормотал он. – И ты прости, Анжело. Но это был удар ниже
пояса. Лисс действительно нас ошарашила…
Папаша Тони дождался тишины.
– Кто-то еще?
– Я не закончил, – сказал Марио. – В маленьком шоу типа Ламбета мы могли
совершенствоваться в процессе. С таким большим цирком… как мы начнем сезон, так его и закончим.
– И все-таки, – заметил Папаша, – время для этого шага настало. Слушайте, дети.
Это будет мой последний сезон.
– Почему, Папаша? – Джо подал голос впервые с ухода Люсии. – Пьер Регни
делал двойные сальто в семьдесят. А Джерард Майт работал с першем в
восемьдесят два!
Папаша хмыкнул.
– Я не настолько амбициозен, чтобы стремиться к званию самого старого
воздушного гимнаста в мире. Пятьдесят два года назад мой брат Рико, я и папа
работали на рамках… Вы помните этот старый номер: два ловитора на
неподвижных трапециях и вольтижер между ними. В Вене мы увидели испанскую
труппу, исполняющую первый номер с полетами и возвращениями, посмотрели
друг на друга и сказали: «Ну-ну, нам все равно нужно новое оборудование». Той
зимой мы сделали свою первую сетку, сами, своими руками.
Он потер костяшки пальцев.
– Это было начало Летающих Сантелли. Два года спустя мы со Старром приехали
в Америку. Пятьдесят лет – этого вполне достаточно. Когда болят старые
колени, когда каждый новый город кажется копией предыдущего, когда ты
можешь определить штат по цвету грязи, то тебе пора домой к камину. И все, чего я хочу, чтобы вы, младшие, нашли себя и получили то, чего заслуживаете. В
этом году, да. Я езжу с вами, я присматриваю за вами, но я вам больше не нужен.