Трапеция
Шрифт:
сжимаются пальцы Джонни. Затем они полетели обратно к мостику, Марио
подал им перекладину… всегда, всегда, секундный укол страха, восторга, облегчения…
И все-таки достичь в паре с Лисс той же синхронности, что с Марио, у Томми не
получалось.
Если бы я ставил трюк, то сначала пошел бы с Папашей… мы одного роста… а
потом пустил бы Лисс с Марио. И смотрелось бы выигрышнее, и равновесие
лучше…
Промелькнувшую мысль Томми тут же прогнал почти с ужасом.
даже мысленно – осмелился критиковать работу Папаши.
Когда вторую ловиторку снова убрали, Папаша Тони сверкнул нервной усмешкой.
– Sta bene, дети… Что ж, Маттео, вот… и твой выход.
Марио выглядел напряженным, брови его сошлись на переносице. Он вытер
ладони платком, и Томми отодвинулся: только Папаше было позволено подавать
Марио перекладину, когда тот возвращался после тройного. Лисс и Томми
осторожно их обошли, зная, что для Папаши сейчас они с таким же успехом могли
бы быть в Китае. Анжело раскачивался в своей трапеции – выше, дальше, быстрее. Марио взялся за перекладину.
– Не могу смотреть, – вдруг прошептала Лисс и отвернулась, прикрывая лицо
свободной рукой.
Томми потрепал ее по плечу, но не отводил от Марио глаз.
Марио раскачивался, бросая себя все выше, – пока Томми не показалось, что он
сейчас пробьет купол и вылетит наружу. Потом отпустил перекладину, сделал
сальто назад, второе… Боже!... третье и, выпрямившись, упал навстречу
вытянутым рукам Анжело. Лисс всхлипнула и перекрестилась. Папаша
пробормотал что-то на итальянском. И вот Марио снова стоял рядом с ними, напружиненный и дрожащий.
Один за другим они по знаку Папаши Тони кувыркнулись в сетку. Когда все
оказались на земле, Клео подбежала к Марио и заключила его в объятия. Джим
Фортунати, перепрыгнув трос, взял его за руку.
– Господи! – выговорил он. – Господи, Тонио, ты хочешь сказать, что вот это
паренек показывает под открытым небом? Черт возьми, я и сам делаю тройные, но таких не видел со времен… со времен Барни Парриша. Эй, Мэтт, и давно у
тебя получается?
Марио улыбнулся расслабленной извиняющейся улыбкой чистого облегчения.
– Не каждый раз удается. Мне просто повезло.
К ним подошел Рэнди Старр – невысокий лысый моложавый мужчина с круглым, совершенно бесстрастным лицом.
– Джим, я хочу видеть Тонио и старшего мальчика, который делал последний
трюк, в серебряном трейлере.
Потом он оглядел всех по очереди, и Томми почувствовал, что Старр их
запоминает – всех и всё, включая заплетенные волосы Лисс, высветленные кудри
Джонни и потертые напульсники Анжело, которые тот где-то разыскал вместо
новых.
–
Анжело. Марио. Джанни. Томми. Элисса.
Потом он коснулся указательным пальцем лба.
– Хорошо, я запомню.
И Томми с некоторым содроганием понял, что он действительно запомнит. И если
встретит кого-то из них через пять, или пятнадцать, или тридцать лет, то
вспомнит имя, лицо и обстоятельства так ясно, будто знакомство случилось
вчера.
– Люсия Сантелли. Хороший гимнаст. Делала двойной пируэт. Великолепная
женщина, редкая красавица. Ни проблем, ни истерик. Девушка на нее похожа.
Твоя мать, Элисса? Так я и думал. Пожелай от меня всего наилучшего. Спасибо
вам, ребята, спасибо. Лионель, когда они переоденутся, покажи им стоянку.
Недвусмысленно дав понять, что разговор окончен, Старр ушел с Папашей и
Джимом Фортунати. Марио скромно пристроился позади.
В раздевалке говорили мало. Только Анжело, завязывая галстук, заметил:
– Марио явно произвел впечатление. Это точно.
– Зато мы не произвели, – пробормотал Джонни. – Это тоже точно.
Из вежливости к Лионелю, который водил их по стоянке, представляя
знаменитостям Большого Шоу, они удерживались от обсуждения возможного
вердикта. Томми видел людей, которых знал лишь по именам и фотографиям из
своего альбома. Он смутно понимал, что в другое время был бы вне себя от
восторга, но сейчас все мысли его были о Марио, который с Рэнди Старром и
Джимом Фортунати обсуждал судьбу Летающих Сантелли. В трейлере их
встретила Клео, нарядная и элегантная в уличной одежде. Она сделала кофе и
сэндвичи, но, хотя Томми был голоден, угощение показалось ему безвкусным.
Сколько же можно решать? Все были на нервах.
Внутри трейлер оказался увешан снимками и газетными вырезками, с которых
смотрели цирковые звезды – и те, кто блистал в прошлом, и те, кто переживал
пик славы сейчас. Лисс, поднявшись, отправилась рассматривать стены.
– Томми, это твои родители?
Присоединившись к девушке, Томми посмотрел на изображение отца и матери, позирующих со стариком Люцифером. Он видел это фото и раньше – в альбоме
мамы. Оно было снято до его рождения. В уголке темнела начертанная рукой
матери подпись: «Клео от Тома и Бесс Зейн. С любовью». Томми сказал «Да», и
Клео уставилась на него.
– Тот самый Зейн. И как я не догадалась. Ты копия Бесс – рыжие волосы и эти
веснушки. Она работала с котами у Старра, когда я присоединилась к цирку.