Трибунал
Шрифт:
Зачем Даффи прибавлял к каждому слову вздохи и присказки, Рейесу было не понять.
— Хорошо. В таком случае, перейдём к делу. Все без исключения собравшиеся, включая меня, получили в своё время от Соратника Улисса настойчивое предложение принять участие в этом расследовании. Однако он не предупредил нас об одном.
Рейес обвёл остальных холодным немигающим взглядом.
— Что мы столкнёмся в попытке осознать случившееся с таким невероятными количеством противоречий. Вы все прекрасно знаете, что показания свидетелей могут не соответствовать друг другу, а факты — не биться с элементарной логикой. И сначала это ещё можно было
На этом месте даже Даффи перестал, наконец, цокать и сосредоточился на сказанном.
— И если я, как было верно замечено, просто ввиду собственной удалённости от расследования ещё мог бы списывать все эти нестыковки на недопонимание или ошибки при донесении информации, в конце концов, мои когнитивные способности ещё далеки от идеала, то в случае каждого из вас подобные скидки применимы с трудом.
— Не напоминайте, Рейес, лучше не напоминайте.
Немезида хрустнула костяшками пальцев, сжимая ладонь в кулак.
— А вы, Судья, вы тоже заметили?
— Я бы не сводил происходящее к банальном вранью, но да, мягко говоря, тут многое не сходилось с самого начала, и со временем дело становилось всё запутаннее. Но знаете, когда речь идёт о межзвёздных перелётах с присущей им декогеренцией сигналов связи, некоторая непоследовательность событий вполне объяснима.
— Генерал, а вы что скажете? Вы опытнее нас всех в том, что касается межпланетных расследований.
Даффи задумчиво пожевал губу.
— Честно говоря, мне сразу пришло в голову, что многое в этом деле вообще никак не бьётся. Не говоря уже об истории с «тремя шестёрками» и их бешеными капитанами. Взять хотя бы это трёпаное послание с борта «Эпиметея»!
— Тут мы подходим к самому важному. Скольким из вас приходилось испытывать ощущение, что нас буквально кто-то водит за нос? Кто-то очень настойчивый, почти одушевлённый, но не имеющий вещественной формы.
— Да вы точно философ, — неприятным голосом повторился Даффи.
— Заканчивайте тянуть, это омерзительно, — снова хрустнула кулаком Немезида.
Остальные молчали. И тогда Рейес решился.
— По моей просьбе Воин только что совершил ещё один рейс к Старой Терре, в его задачу входило доставить единственное сообщение.
— Только не говорите мне, что вы попытались связаться с Хранителями. Воин, вы же были не в курсе, да? Узнаю старую школу! — Лилия вскочила, как будто куда-то собираясь. — Немедленно доставьте меня на станцию!
— Хранители? — Даффи же, не обращая на неё внимания, одним прыжком подскочил к Рейесу и схватил его за рукав. — Те самые Хранители? Что вам о них известно? Они на Старой Терре? И что они ответили? Не молчите, ну!
Воин тоже на секунду, казалось, утерял свою скалоподобность, глаза его так и бегали. И лишь Судья наблюдал за всеобщим оживлением из своего угла сосредоточенным взглядом спортивного рефери, считающего в уме очки в пользу победителя.
— Угомонитесь. Они в любом случае
— Вы говорите о фокусе? — снова хихикнул явно разочарованный таким поворотом Даффи.
— Я говорю о времени. Или, если хотите, причинности.
Немезида в ответ разве что зубами не проскрежетала:
— Все эти рассуждения о «жёлобе» были хороши до Века Вне, хотя с тех пор и порядком поизносились, но чтобы кто-нибудь всерьёз признавал за слепотой Хранителей нечто субъектное, обладающее собственной волей, такого я от вас не ожидала. Даже Ромул до такого не доходил в своих построениях.
«Даже Ромул». Звучала эта реплика, походя брошенная в лицо Рейесу, донельзя оскорбительно. Но ему сейчас было не до лишних сантиментов.
— Да, Лилия, я помню, как вы обвиняли Соратников в том, что они оправдывают собственную беспомощность, своё бессилие перед силой обстоятельств надуманным детерминизмом. Но я сейчас не об этом. Ситуация изменилась, за три года расследования она стала ухудшаться непосредственно у нас на глазах.
Рейес поднял глаза вверх, будто высматривая там что-то только одному ему видимое сквозь все палубы и переборки.
— Если существует в этой реальности причина, по которой я бы никогда не пускал людей к фокусу, это она. Чужая брана. Никто из тех, кто способствовал той триангуляции, на самом деле понятия не имел, к чему всё придёт в итоге. Но собравшиеся здесь оказались теми единственными, кто первым должен был уяснить, насколько всё плохо.
И снова опустил взгляд, цепляясь за эти лица, как за спасительную соломинку.
— Всем здесь собравшимся должно быть очевидно, в какой момент у нас на глазах начала рушиться сама основа мироздания.
Все в ответ крепко задумались, но первым на этот раз подал голос Судья:
— Вы говорили на борту «Ларри Эхо Хоук» по пути сюда, что финнеанский мятеж был неизбежен. Но не в текущей реальности. Мне это врезалось в память, но я так и не переспросил с тех пор, что вы имели в виду.
— Мятеж контр-адмирала Молла Финнеана зафиксирован на скрижалях Большого Цикла, который привёл Ромула на его путь задолго до гибели Матери. Но эта реальность была сломана, поскольку здесь Железная Армада не уничтожала Старую Терру, и с тех пор мы словно какие-то куклы, по инерции копируем то, что для нас не должно было состояться вовсе, потому что для того больше нет причин. Бомбардировка, Век Вне, возведение Цепи, Бойня Тысячелетия, финнеанский мятеж и грядущая за ним великая битва у Барьера случились и ещё случатся совсем не так, как было предсказано Ромулу. Об этом знаю я, об этом знают Хранители и об этом знает Симах Нуари. Вероятно, ирны тоже в курсе.
Тут Рейес мучительно откашлялся, прочищая саднящее горло, и только затем продолжил:
— И вот теперь, когда мятеж закончился ничем, я вижу, что это никакая не случайность, и не глупый культ карго. Но и не предопределённость, как считает Улисс со своими эффекторами. Нет, всё гораздо паршивее. И страшнее.
— Говорите по делу, Рейес, иначе нам придётся вызвать сюда Ромула.
Глаза Рейеса вспыхнули в ответ нехорошим огнём, откликаясь на спазм в груди.
— Вам, Лилия, последить бы за своим языком. Кто если не вы в курсе, что будет, если Ромул на самом деле вернётся. Именно потому я и не стал бы пока соваться на станцию. Не будите лихо.