Трудное время
Шрифт:
– К вашему здоровью.
– Зачем?
– Все насчет своих делов.
– это насчет телушки-то? Знаю. Деньги принес?
– Нет, не принес.
– Так что ж ты? Разговаривать пришел?
– А я так полагал, по-суседски, мол.
– Ступай, по-суседски деньги неси!
– Да ведь что ж, Иван Степаныч, много ли она потравила, - сами изволите знать. Только что быдто находила.
– Вас, мошенников, учить надо.
– Учить, это точно, Иван Степаныч; только, кажется, мы тоже довольно
– Нет, мало.
– Ну, теперь, позвольте, так будем говорить: ваша скотина зашла ко мне в огород...
– Ну, и загоняй ее!
– Загнать недолго, да на что ж так-то?
– Как на что? Барин штраф заплатит.
– Ну, это тягайся там с вами еще! А незамай же я ей ноги переломаю, она лучше ходить не станет.
– Вот ты поговори еще!
– Право слово, переломаю.
– Ладно, брат. Толковать с ним. Очень нужно. Экой народишко подлый! То есть, я вам скажу, тут какую нужно дубину!..
– Неужели?
– Ей-богу. Помилуйте! Что это такое? Так набалованы! Так... Землю даром отдали. Э! Да что уж тут... Вот она, рыга-то.
– Где рыга?
– А вон, желтая, видите?
– что же там?
– Мaшины. Земледельческие орудия... Даром деньги... Нет, одна ничего. Это штука любопытная, - грабли. Сейчас везет, везет, - раз! А, чтоб те! Англичане деньги берут. Нет, они хитрые, анафемы, шут их возьми. Да. Молотилка такая есть, чудесная. Семьсот целковых... Все равно вот, - пушка. Захотел, куда хочешь. Вот шельмы-то! занимательная штука. Ну, только тяжела, никуда не годится. Эй, Трофим, поди сюда! Это что у тебя в руке?
– Гвоздь.
– Ну, ступай!
Идут дальше. Солнце начинает припекать. Селo. Старухи в синих платках сидят с детьми на завалинах; больной теленок лежит середь улицы, греется; нищий крадется сторонкой, и дребезжит его старческий голос:
– Родителев поминаючи, Христа ра-ади!
Письмоводитель ежеминутно останавливается, разговаривает с собаками, землю ковыряет палкой, ругается, а сам нет-нет и прихватит себя за мушку.
Идут селом прохожие, с лаптями и косами на плечах, идут молча, руками машут.
– Куда вы?
– спрашивает их письмоводитель.
– На Дон, в казаки, - отвечает один прохожий.
– Сено косить, кормилец, сено, - проходя мимо, добавляет другой.
– Или у вас своего нету?
– У нас его отродясь не было, - на ходу отвечает третий.
– Ну, с богом, - говорит письмоводитель.
– Спасибо, родимый.
Базарная площадь. В конце виден кабак, навесы для торговли, лавочка и дума 1. Куры копаются середь площади, тишина, слышно, как свинья чешется об угол думы и вполголоса отрывисто похрюкивает.
Письмоводитель с гостем вошли в лавочку.
– Денис Иванычу, - говорит письмоводитель.
– Иван Степанычу, - не глядя, отвечает лавочник.
Он сидит
– Писчей бумаги!
– спрашивает Рязанов.
– Есть. Пожалуйте! Алексей, покажи бумагу! Ходите, я вздавал. Вы зачем, Иван Степаныч?
– Бросьте вы карты-то! Что в самом деле!
– Погодите! Игра тут у нас идет. Третий день хороводимся. Да чего вам требуется? Черви.
– Нашатырь есть у вас?
– Вам на что? Вали! Вали!
– Для экономии.
– Это моя восьмерка. Что ты врешь? Для экономии?
– Да. Ну что же, есть, что ли?
– Это нашатырь-то?
– Да.
Лавочник пристально смотрит себе в карты и говорит:
– Нда. Вот что! Для и-кано-омии. Так, так. Самая подлецкая игра. Без двух. А нашатырю, похоже так, что нету. Ну, вздавай! Еще чего-с?
– Да будет вам играть!
– Ну!
– Сургуча две палочки.
– Есть. Алексей, подай сургуча две палки конторского. Иван Степаныч, садитесь с нами играть!
– Ну вас!
– Что ж такое? Мы на орехи.
– И на орехи не стану.
– Экие скупые! А у вас непременно деньги есть. Мое почтение!
– говорит лавочник кучеру.
Кучер молча подходит к прилавку и глядит на полки с товарами.
– Вам что?
– спрашивает лавочник.
– Идей-то у вас тут была, я гляжу, зеркила такая, круглая?
– А вон она.
Кучер берет зеркало и глядится в него. Письмоводитель роется в ящике с пряниками.
– Хороши, уж хороши! И глядеться нечего, - дружески говорит кучеру лавочник.
– Нельзя, - отвечает кучер.
– Влюбиться хочу.
– Не говорите! Уж мы сейчас видим, который человек в веселом духе. Это горничная-то? Хм. Девочка ничего.
– Девка убедительная. Одно слово, чего извольте.
– Так, так.
– Беспременно надо влюбиться. Типерь, главная вещь, как-никак расстараться песенник достать.
Входит мужик.
– Денис Иваныч!
– Что ты?
– Отпустите!
– Дугу оставь!
– Как же я без дуги поеду?
– Помилуйте!
– А мне что? Вас, чертей, жалеть нечего. Ну да ладно: бери дугу, скидавай зипун!
Мужик молчит, и все молчат, смотрят на него.
– М... Вот что, - про себя говорит мужик.
Молчание. Письмоводитель на прилавке раскалывает гирею орех.
– Так-то, - произносит мужик и чешет в затылке. Одно плечо у него начинает понемногу опускаться, зипун сползает с плеча...
Остановка.
– Скидавай! Скидавай! Нечего. Нынче, брат, не зима, не озябнешь.
Мужик вздыхает и шевелит губами, потом молча, потихоньку стаскивает зипун, бережно кладет его на прилавок и молча, в одной рубахе уходит.