У зла нет власти
Шрифт:
На его белом лице горели красные пятна – как небрежный грим.
– Макс, – сказала я очень тихо. – Это отвратительно.
– А ты хотела бы, чтобы это было миленько? Миленькая победа? Над Саранчой?
– Зачем ты позвал меня?
– Ты мне нужна. Мне нужен человек, который во время их атаки прикрыл бы тылы от страха. Я буду колдовать, люди могут смутиться, мне нужно, чтобы ты выставила защи…
Он вдруг замолчал, глядя мне через плечо. Я обернулась. По узкой дорожке, выложенной речным камнем, к нам приближался Гарольд.
– И
– Не узнаешь?
Гарольд остановился в пяти шагах.
– Вот как, – пробормотал Максимилиан. – Ничего себе… А что случилось?
– Ничего особенного. Мы остались втроем, кто помнит короля…
– Втроем?
– Я, ты, Гарольд.
– Да?!
Он механически потер ладони, стряхивая лоскутки старой кожи, будто змея.
– Теперь его вспомнят все? – спросил недоверчиво. – Все, кто его знал?
– Это трудно. Но я попробую.
Гарольд молча слушал наш разговор. Ветер развевал его белые волосы.
– Этого я не ожидал, – тихо сказал Максимилиан. – И что… что будет?
– Мы будем сражаться. Именем Оберона. Вместе, ты, я, Гарольд…
Ветер закручивал над горами черные смерчи. Возможно, до следующей атаки Саранчи оставались мгновения.
– Именем? – Некромант мучительно сморщился, как троечник у доски. – Откуда у тебя его имя?
Я тронула монетку на цепочке:
– Это – сейф, где заперто имя короля. Рассказывать долго… Просто поверь мне на слово.
Максимилиан потянулся к монетке. Его рука замерла на полдороге.
– Ты хочешь сражаться…
– Именем Оберона. Магия имени…
– Ты предлагаешь мне, некроманту, во главе моего войска мертвых… сражаться именем Оберона?!
Я растерялась.
– Гарольд, – Максимилиан расхохотался. – Наша подруга Лена иногда просто поражает меня своей… наивностью. Объясни хоть ты ей!
– Нечего объяснять, – сурово отозвался Гарольд. – Либо мертвые получают покой, и тогда мы бьемся именем Оберона… с надеждой вернуть его. Либо мы уходим отсюда, и пусть некромант сражается один.
– Я могу сражаться один, – сказал Максимилиан с вызовом. – Но я рассчитывал на тебя, Лена. Ты боевой маг… Когда Саранча ломанется через второй хребет, я буду занят мертвяками, а ведь здесь есть живые люди. Кто-то должен выставить защитную стену у замка и держать ее. Кто-то должен помогать раненым, в конце концов!
Он смотрел на меня почти умоляюще. Это было странно – видеть на его вечно насмешливом лице такое выражение.
– Макс, – сказала я. – Ты ведь сам не рад. Этот мертвый дракон…
– Я сражаюсь за свое Королевство! При чем тут мои нежные чувства?
– Королевство не твое. Оберон король.
– Ну так пусть сам идет и сражается! Нет его? Нет?! – Максимилиан сделал коротенькую паузу, будто ожидая ответа. – Ты пойми, – заговорил тоном ниже, – кто пойдет в бой его именем? Три десятка напуганных солдат, которые еще не разбежались? Гарольд со сломанным посохом? Ты со своим дырявым мечом?
Я посмотрела на Гарольда.
– Либо
– Ну и не надо! – задушенно кивнул Максимилиан. – Гарольд, ты зря прилетел, я обойдусь без тебя! Лена…
Он запнулся.
– Честно говоря, я сам не рад, что втянул тебя в это дело. Я не знал, что так повернется. Честное слово. Я просто хотел вернуть Оберона. А теперь слишком много сделано, и назад пути нет… Слушай, дай мне все-таки глянуть на это запертое имя.
Я протянула ему монетку. Он прищурился, покачивая ее на ладони:
– Это имя Оберона?
– Да.
– Его можно освободить?
– Я думаю…
Максимилиан кротко улыбнулся – и упал. Вернее, в первую секунду мне показалось, что он рухнул как подкошенный, а через миг он уже взлетел – черной птицей. Взвился высоко в небо, и я только тогда осознала, что монетка-сейф осталась у него; я закричала во все горло. И, будто в ответ, за горами разревелись рога.
Дрогнула земля – Саранча пошла в последнюю атаку.
Я взмыла в небо через несколько секунд после Максимилиана. Но он – птица – был проворней.
У замка метались ополченцы и стражники, никто не спешил вперед, на врага. Горели и чадили факелы вдоль дороги. Я развернулась к скалам, еще отказываясь верить в предательство некроманта – и уже прикидывая, как буду его убивать.
Черная птица раз или два мелькнула впереди, у самых скал. Потеряв ее из вида, я поднялась выше – и увидела Саранчу.
Кочевники хлынули через скальный гребень, как кипящая каша из котла. Меня поразило, как изменился порядок их движения: теперь это был не дикарский напор, не толпа, валящая по спинам и головам товарищей. Многоноги, похожие на суставчатые легкие танки, шли плотным строем – их панцири скрежетали друг о друга, и этот отвратительный звук пробивался даже сквозь грохот шагов. Сверху войско походило на текущую по склону чешую – каждая чешуйка знала свое место, будто влитая.
Навстречу Саранче из черной пещеры, из трещин и незаметных сверху укрытий выходило войско некроманта – сотни и тысячи. А вместе с ним выбирался на поверхность ужас; я затормозила. Искать некроманта сейчас, когда до схватки остается несколько минут? Или убраться подобру-поздорову, спрятаться, переждать?
И смириться с тем, что имя Оберона больше никто не вспомнит?!
Я раскинула руки и ноги, как парашютист, желая удержаться на одном месте. От грохота и ветра закладывало уши. Саранча текла по крутому склону, как по равнине, а войско Максимилиана, жуткое и жалкое войско, развернулось широким фронтом и замерло, покачиваясь на ветру. Бок о бок стояли мертвые люди и дохлые чудовища. В десятке шагов перед строем медленно расхаживал принц-деспот, лезвие его тусклого меча посверкивало под солнцем, а рядом стоял другой мертвец; я не хотела на него смотреть, но не смогла отвернуться.