Убийство на Оксфордском канале
Шрифт:
— Ерунда, — коротко ответила Джанин. Плечи у нес зверски ныли, а колени подгибались, однако она убеждала себя в том, что последнее — лишь неприятное побочное действие обезболивающих.
— Значит, в паб идете? — неприятно ухмыльнулся Росс. — Отпразднуете хорошенько со стариком Мякишем, а?
Эти слова были адресованы Хиллари, но истинный смысл их был очевиден. Джанин сжалась, прикусила губу, и боль снова пронзила ей спину.
Да что на него нашло, на этого Росса? Или он думает, что все вокруг только одним и озабочены, прямо как он сам?
— Еще как отпразднуем, Фрэнк. Хочешь с нами? — мило
На мгновение на лице Фрэнка проступило удивление, впрочем немедленно сменившееся суровой гримасой.
— Нет уж, обойдусь. Без меня в рейд ходили, без меня и празднуйте.
И он решительно повернулся к ним спиной и стал демонстративно листать страницы отчета по отпечаткам пальцев, который прислали криминалисты.
Хиллари резко развернулась и двинулась к двери. Она понимала, что ведет себя как идиотка — впереди потенциально опасное дело, а у нее с собой лишь раненый сержант да один-единственный констебль.
Какой идиотизм. И ведь она сама дала Россу возможность ударить ее по всем больным местам сразу.
Фрэнк подождал, пока они выйдут, и только потом сердито фыркнул. Так ей и надо. До конца дежурства — он бросил взгляд на часы, — еще часа полтора, если не больше, а наша героиня дня уже похватала своих жополизов и укатила с ними развлекаться в паб.
Фрэнку стало тошно. Но чтобы эта сука ставила ему пиво — да ни за что на свете.
Хиллари быстро и ловко вела машину к Банбери, краем глаза подмечая, что сидящая рядом на пассажирском месте Джанин все время старается наклониться вперед, словно оберегая спину. Заднее сиденье почти целиком занимал Томми — массивный, надежный, готовый ко всему Томми.
Хиллари ехала сквозь центральные кварталы города, прикидывала, как половчее обогнуть кошмарную развязку у знаменитого Креста Банбери, и перебирала в памяти все, что ей было известно о Гасконе.
И о его искусном обращении с ножом.
Она покосилась на рацию, подумав — а может, связаться со станцией и сообщить Мэлу, где она и чем занята. Но Мэл сейчас с Донливи, да и пресс-конференция уже, должно быть, началась. Хиллари улыбнулась про себя. Ну в самом деле, разве посмеет она прервать начальство во время пресс-конференции?
Добравшись до северной части города, она притормозила, чтобы взглянуть на карту. Только тут она поняла, что не уточнила, насколько далеко от города пришвартовалась лодка под названием «Тайм-аут», да и на месте ли она сейчас. И Хиллари наугад свернула на ближайшую узкую изрытую дорогу, которая, если верить карте, вела к каналу.
Небо по-прежнему хмурилось, но воздух потеплел и облачная пелена начинала таять. А день все длился и длился, и трудно было поверить, что в него столько всего вместилось.
Над пшеничным полем надрывался неизменный жаворонок, и живые изгороди вдоль дороги были усеяны майским цветом.
Томми первым вышел на бечевник. Он поглядел по сторонам, но лодки нигде не было.
— Куда дальше, шеф? — деловито спросил он.
Хиллари кивнула на север. Пятьдесят на пятьдесят, что она права.
О том, что сейчас идет пресс-конференция, Фрэнк узнал лишь из разговора двух констеблей, которые, завистливо обсуждая новости, вошли в кабинет.
А куда же тогда, черт возьми, понеслась Хиллари Грин со своими веселыми ребятками?
Изнывая от любопытства, Фрэнк встал и словно невзначай подошел к столу Хиллари, где так и осталась лежать распечатка известий из Банбери.
Так значит, она получила наводку. А его не взяла.
Фрэнк побагровел от злости и от этого стал еще уродливей обычного.
А потом лицо его расползлось в улыбке.
Далеко идти не пришлось. Цель отыскалась у соседнего моста. Прогулочная лодка, выкрашенная в синий и красный — одно из самых популярных сочетаний, — была пришвартована кормой к ним. Но на корме названия не было, а значит, придется пройти мимо, высматривая надпись на бортах или на носу. А обитатели лодки, разумеется, тут же заметят незваных гостей.
Что еще хуже, лодка пришвартовалась в отдалении от жилья, и случайные прохожие здесь попадались нечасто.
А, ладно. Где наша не пропадала.
Томми и Джанин примолкли сами, без напоминания. К лодке подходили в молчании.
У Хиллари упало сердце. На борту не было надписи — только стилизованные цветы, какие часто можно было видеть на прогулочных суденышках. Они миновали первое окно — круглый иллюминатор, — и попытались было заглянуть внутрь, но уперлись взглядом в тюлевые занавески. Почти наверняка спальня, подумала Хиллари, потому что уже заметила в передней части окна покрупнее, продолговатой формы. Там кают-компания и кухня, и там же наверняка сидят обитатели лодки.
Она вытягивала шею, чтобы прочесть первые буквы надписи на носу, и, подходя все ближе, словно бы услышала изнутри какой-то звук. Не телевизор, не радио — скорее движение.
Волоски у нее на шее поднялись дыбом, но она не ускорила шаг.
На носу явственно виднелось слово «Тайм».
Ошибки быть не могло.
Мэл Мэллоу был на седьмом небе. Пресс-конференция прошла отлично. Обычно журналисты не брезговали вопросами с подковыркой, однако сегодня даже эти закаленные в боях акулы пера были потрясены размерами перехваченной партии и — для разнообразия — не прочь были изобразить полицию в самом лучшем свете.
Какие-то проходимцы пытались поминать Люка Флетчера и пару раз вылезли с вопросами, на которые, как они сами прекрасно знали, отвечать никто не станет, но Мэл и Маркус сошлись на том, что это было даже кстати. Пусть Флетчер понервничает, пусть знает, что полиция давно в курсе его грязных делишек.
Донливи не поскупился на похвалы, и зам главного констебля, безусловно, взял Мэла на заметку.
Почти счастливый, он вошел в большой пустой кабинет, где обычно сидела его команда. Но где все? Ах да, вспомнил он, наверное, сейчас пересменка. Надо будет еще раз пригласить Джанин на свидание. Потом, конечно, будет неловко, но они взрослые люди, справятся как-нибудь. Утром, когда он увидел ее лежащей на дороге, сердце у него упало. Он перепугался. И даже когда она зашевелилась и ребята из скорой подтвердили, что травма не представляет опасности, у него все равно противно сосало в животе.